— Ты палку-то не перегибай, — заметил Борис. — Никакой нерешительности нет. Есть объективные опасения. Работать без прикрытия, когда на улицах творится всякое… Не знаю.
— А почему без прикрытия? — Арина вскинула на Борю горящий взгляд. — Будет у нас прикрытие! Знаю я одного скучающего телохранителя. Вернее, одну.
— Маша?
— А кто же ещё убережёт нас лучше?!
Данила впервые в жизни видел такой спецкар. Четырехосный высокий фургон с двумя управляющими кабинами, позволяющими машине двигаться в противоположную сторону без разворота. Салон между кабинами представлял собой нечто среднее между экстренной реанимацией и научной лабораторией. В центре салона стоял невысокий подиум, на котором была закреплена мобильная капсула с прозрачным откидывающимся верхом. От капсулы к многочисленной аппаратуре змеилось неимоверное количество кабелей, тут же располагались два робота-манипулятора. Начальство прожужжало все уши про стерильность. Вместо привычных термомаскхалатов пришлось облачиться в неудобные и бесполезные, с точки зрения бронезащиты, белые комбинезоны, и шлемы с автономной рециркуляцией кислорода.
Любимый автомат-пулемёт Осташевскому взять на операцию не разрешили. Работать предстояло почти бесшумным нейтрализатором или, в крайнем случае, пистолетом-импульсником. На время перегона всё оружие и вовсе изъяли, а пирамиду закрыли в ящике, примыкающем к одной из кабин.
В группе захвата их было семеро. Из знакомых в ней оказался только Драган. Остальные участники, судя по всему, являлись спецбригадой и работали вместе уже не первый год. Серб угодил в команду во многом случайно. Вначале вместе с Данилой туда отрядили Даню Морева, специализировавшегося на силовых задержаниях, но в последнем огневом контакте на промышленном карьере того подстрелили парализующим разрядом, и у парня никак не проходил тремор, а с трясущимися руками каши не сваришь.
В последний момент его заменили на Драгана; всё же, в последних боестолкновениях Осташевский с ним, что называется, «сработался», это и предопределило выбор.
Как обычно, Данила с Сербом оказались прикрывающими. Основное изъятие должна была производить прибывшая отдельным бортом пятёрка наёмников. Осташевский повидал немало спецбригад и сразу понял, что перед ним профессионалы самого высокого класса. Держались они уверенно, независимо и спокойно. Во всех действиях чувствовалась армейская выучка. Все наёмники были русскими, во всяком случае, говорили без малейшего акцента.
Данила неспроста обратил на это внимание. На инструктаже Драгану в приказном порядке приказали помалкивать. «Не вздумай открыть рот! — напомнил ему ещё раз перед погрузкой Командор группы, которого все звали Ник. — На первом этапе операции, до того, пока не начнется изъятие, ни одного слова! Ты немой! Понятно?»
«Так точно!» — кося глазом, отчеканил тогда Драган. Хотя Данила не сомневался, что мысленно он посылает нового командира куда подальше. Но приказ придётся выполнять, с этим не поспоришь.
Правда, и болтать-то особо было не о чем. После того, как их облачили в стерильные костюмы, команды отдавались по внутренней рации, установленной в гермошлемах. Что тут скажешь? Не на пикник же они отправляются.
Кроме научного фургона, в кортеж входило две единицы сопровождения. Спецкар службы Юстициона с проблесковой иллюминацией и небольшой вездеход с грузовым отсеком.
В салон фургона вместе с группой захвата загрузили троих гражданских. На них были комбинезоны с отличительными знаками местных научников. Осташевский так понял, что это и есть настоящие ученые, именно они будут отвечать за техническую часть изъятия и переброски. Группа захвата же, в которую теперь входили и Данила с Драганом, поначалу будет играть вспомогательную роль.
При погрузке Данила успел заметить, что в головной автокар с представителем власти, который был уже в форменном кителе Юститциона, загрузился типчик, одетый в импозантное меховое полупальто. Он приезжал к ним в расположение, когда они торчали в том ужасном поселении в тундре. Типчик тогда толкал рекрутам речь, Данила запомнил его лицо по смешным и нелепым усикам над верхней губой.