Боря вздохнул ещё раз.
В кабинет зашел Гена Марвин, его заместитель, и мельком бросил взгляд на монитор.
— Всё развлекаешься? — рассеяно поинтересовался он, роясь в переносных накопителях, что были рядком составлены на полке секретера. — Да где же этот том проклятый?
— Точно так. Развлекаюсь, — угрюмо подтвердил Белоручкин.
На самом деле он проводил модернизированный им самим тест Тьюринга. Загружал в блок-райдер очередной вариант сигма-сборки и задавал по интерфейсу ряд вопросов, в надежде определить зачатки искусственного мышления. Вопрос про обман был по счёту шестнадцатым. Обычно, после стандартного на него ответа, Борис очередную попытку заканчивал. Для него становилось очевидно, что и эта сборка не способна прикинуться человеком.
— Ты серьёзно полагаешь, что если прототип на твой ужасно каверзный вопрос ответит тебе «N», то это будет означать, что мы победили? — поинтересовался Гена, который, наконец-то, отыскал свой носитель и сейчас со счастливым видом прижимал его к груди.
— Я не жду, что он ответит «N», — признался Борис задумчиво.
— ?
— Это как раз ни в коем случае не означало бы нашу победу, если выражаться твоими терминами.
— Но тогда я не понимаю, — озадаченно проговорил Марвин. — Ты ведь задаёшь двоичный алгоритм ответа — да/нет, чего же ты ожидаешь от машины?
— Полагаю, что есть еще варианты, — туманно пояснил Белоручкин. — Искусственный интеллект это не алгоритм.
— Тебе, разумеется, видней, — сказал Гена, но было видно, что убеждений шефа он не разделяет. — Но странно слышать такое от ученого-практика. Это больше смахивает на утопическую философию.
— Уж и пофилософствовать нельзя, — пробурчал Боря, закрывая программу теста с терминала. — Какие у нас новости? Что там Бергман, доработал наши флеш-матрицы?
— Из Питера пока ничего нет. Последнее сообщение было дня четыре назад. Передали, что активно работают, но есть проблемы с адаптацией…
— С адаптацией логических подсистем, — сразу же подхватил Белоручкин.
— Откуда ты знаешь?
— Этого следовало ожидать. Понимаешь, мы, словно, собираем пасьянс, у которого нет решения. Крутим, вертим и так и эдак. Берем отдельные блоки из разных программ и пытаемся их совместить в единое целое, мол, когда-нибудь заработает. Это неправильный подход. Не заработает. Никогда.
— Борис Васильевич, но ты же не можешь отрицать, что мы продвинулись в восстановлении оболочки дальше всех. По данным с последней контроль-конференции наши наработки признаны самыми перспективными!
— Толку от этого? Нам нужна не интуитивная оболочка, а прототип сигма-ядра! Нашего, СУПЕРовского. А не какого-то там. У меня тут появилась одна идея.
— Когда их не было? — улыбнулся Борин заместитель.
— Что, если нам применить технологии квантовой кибернетики?
— Живые нано-компьютеры?
— А почему нет? Насколько я знаю, кое-какие технологии из этой области были применены при проектировании АНГа.
— Этим направлением, вроде бы, Владивостокский институт занимался.
— Этим занимался конкретно Виктор Купрейчук из Владивостокского «Прибоя». Он сейчас отбывает наказание, осужден по делу «обновленцев». Но ведь наработки можно поднять. Нашего уровня доступа хватит для удовлетворения запроса. Давай попробуем.
— Не знаю, не знаю, — Марвин почесал подбородок. — Устойчивых квантовых моделей так и не удалось пока добиться, это скорее сугубо теоретический раздел.
— Всё когда-то было теорией…
— Но да, что-то в этом есть, — поразмыслив, задумчиво протянул Гена. — Квантование процессов, суперпозиция, запутанность.
— Подключим наших коллег-физиков. Сформулируем задачу. Делай запрос.
— Понял, отправлю… Что-то в этом есть, — продолжал повторять Марвин, удаляясь из кабинета.
А Борис вновь повернулся к терминалу и активировал следующую сигма-нейронную сборку, самой последней, на данный момент, версии.
«Как тебя зовут?» — отстучал он, когда изделие загрузилось в систему.
«Блок СНС, версия 121.0.19» — высветилось на мониторе.
Белоручкин дошел до шестнадцатого вопроса и напечатал:
«Может ли машина обмануть человека? Y/N»
И опять Боре показалось, что он выиграл у компьютера ещё пару миллисекунд.