Выбрать главу

… Маринка… красивая такая… глазки светятся…

… «а говорят, что Старые Люди на Марсе бывали!»… «врут они всё, Маринка, демонская это планета»… «а мне Руслан говорил!»… «я вот твоего братца Руслана поймаю и напинаю так, чтобы ходить не мог. Нашёлся, тоже мне, знаток!»…

Тьфу ты, спаси Господь-Аллах, опять глаза слиплись! Может, позвонить старосте, сказать, что всё спокойно? Без малого два дня тут парюсь, может, смену пришлют?

Нет, нельзя. Наверняка карачи звонок перехватят… а кто их знает, какой вывод они из этого сделают?

Егор открыл фляжку и сделал два больших глотка. Как обычно, тело умоляло пить — ещё и ещё… и ещё!.. но он аккуратно завинтил крышку и стал ждать. Через минуту пришло привычное ощущение свежести. Рот наполнился слюной, — он языком провёл по всей полости рта, смачивая зубы. Ну и лето в этом году! Солнце шпарит, как никогда, комбинезон едва справляется.

* * *

Домой он ушёл ночью, когда уже совсем ничего не было видно. Карачи всё ещё возились в своей яме — ну, вылитые пауки с когтистыми длинными лапами. Егор видел, что яма стала немного шире, но все подробности по-прежнему скрывало пылью. Наверное, карачи всё-таки что-то откопали, иначе кой чёрт они вообще тут делают?

«Пусть Совет разбирается… там любят про Старых Людей поспорить, — думал Егор, осторожно пробираясь в темноте. — И так-то они думали, и этак… а если не так, то разэтак… Лучше бы в Челябинск разрешили съездить! Ромка-джи там был. Так он с той поры надулся, как бурдюк — я, мол, среди еретиков-гяуров-дрянь ходил, непорочно, как Господь-Аллах среди демонов в пустыне! И Веру-Истину в себе сохранил… непорочной. Забыл, засранец, как я его зимой тащил на горбу? Если бы не я — лежал бы сейчас Ромка-джи на городском кладбище… если бы волки не растащили. А сейчас, конечно — круче Ромки-джи никого нет… просто Демон-Магеллан какой-то!

Егору вдруг стало смешно. Он представил себе Ромку-джи в виде Демона-Магеллана из учебника: рогатая корона на голове… длинные одеяния, расшитые безобразными знаками… и над головой надпись на зазубренной ленте: «На зло и погибель людям открыл я сатанинские дали!» Эх, если бы вместо Ромки-джи съездил бы в Челябу он, Егор! Так нет же! Шайтан побери, умудрился сломать ногу, можно сказать, на ровном месте! Теперь, вот, даже Маринка Ромку-джи слушает, раскрыв рот… а тот и рад стараться — цедит в час по чайной ложке — цену своим байкам набивает, хитрожопый. И ведь не проверишь — врёт или нет!

Эх, нет уже с нами деда Николая, жаль-то как! Сколько всего знал человек! Сам мулла-батюшка его уважал, староста — так только с ним и советовался. Даже древневеры — уж на что упёртый народ — с дедом почтительно разговаривали!

Да-а…

Небось, вкушает он сейчас на небесах райское блаженство и со своим тёзкой, святым Николаем-угодником, глюкозу пьёт и халву кушает, да на нас, грешных, сверху поглядывает…

Егор привычным жестом поправил на плече лямку автомата. Идти было совсем уже недалеко — часа три, не больше. Вон она, вдали высится башенка… остатки храма древневерского. Крестоносцы построили — теперь уж и не знает кто и когда. Крест ещё на Егоровой памяти наверху стоял. Узорный такой крест, красивый. Небось, лунатики и сбили, — они крестоносцев спокон веку ненавидят. Дед говорил, раньше это место Касли называлось. И жили тут у подножия Уральских гор по чугуну-железу знатные мастера.

Да что говорить… вон из песка торчат развалины. Пацанами Егор с Ромкой-джи здесь однажды красивую решётку выкопали. Метра два только и очистили — остальное круто вглубь уходило, не докопаешься. Хотели отломать кусок — ан нет! Силёнок маловато. А так хотелось домой притащить, чтобы матери не ругались… вот, мол, красоту какую нашли — любуйтесь, чего Старые Люди делать могли!

Ох, и попало же тогда от отца — вспомнить страшно!

Краем глаза Егор уловил какое-то движение. Поздно! Поздно! Размечтался, дурак!

Егор плюхнулся на слежавшийся песок, судорожно дёргая левой рукой предохранитель калаша. В ушах застучала кровь. Проклятый предохранитель не поддавался! Скосив глаза, Егор увидел, что дёргает за переключатель системы целенаведения. Шлем с щитком-дисплеем ещё при отце отказал и небольшая плоская коробочка СЦН мёртвым грузом липла к калашу… но энергии она не потребляла, не весила практически ничего, и ни отец, ни Егор так и не удосужились снять её с автомата.

Эх, дурак!

Егор судорожно сдвинул-таки рычажок и замер…

Неужели вляпался?

Из-за обломка стены, торчащей из песка метра на три, выдвинулся человек в таком же, как у Егора комбинезоне-песчанке. Ствол калаша твёрдо смотрел Егору в лицо. Человек мотнул головой в потёртом армейском шлеме, — экая вмятина на правом виске! — и отчётливо произнёс короткую фразу — явно вопрос — на тарабарском языке.

«Ну, шайтан, недаром мне дядько Саша звонил… говорил, что засёк двух человек с севера. Там больше всего тайных видеокамер уцелело… говорил, что старосте, мол, не волнуйся, я уже всё сообщил…»

Дядько Саша, — мужик лет тридцати, — жил в городе с позапрошлого года, но староста по-прежнему относился к нему с плохо скрываемым недоверием — всё-таки Саша был из староверов. В лоно Господа-Аллаха его мулла-батюшка привёл… народу в городе раз-два и обчёлся, каждые рабочие руки на счету. Дядько Саша от армии ушёл, — а светило ему гоу-гоу на северо-восток с тамошними хунхузами за Эко-терем-бург воевать. Вот и дёрнул он прямиком из Полевского на юг, ближе к пустыне. Оно конечно, «Москва и с Китая дань берет» — за Сургут, за нефть… только дикий там народ, хунхузы, одно слово. Им и Пекин-то, считай, не указ, сами промышляют, бандиты…

А в Полевском мэр-бай крут! Ему и на восток и на север двигать хочется, земли прибирать. Ему сами хунхузы-лошадники из степей северных, тянущихся аж до самого Ивделя, — дань платят! У него в армии не отъешься — сплошь походы, да вылазки. Вот и сделал дядько Саша вместо северо-востока гоу-гоу на юг, в пустыню. И у нас под крылом Веры-Истины прижился.

Человек нетерпеливо повторил вопрос. Лица его не было видно за блестящим щитком шлема, но, судя по тому, что автомат он держал у бедра, Егор понял, что уж его-то СЦН в полном порядке и мужик чётко видит на экране щитка красную точку где-нибудь на переносице Егора… туда-то он пулю и всадит, только на курок нажми.

— Не понимаю я, — отчаянно сказал он и оглянулся.

Поднять руку и активировать ларинги на режим переводчика было страшно. Дёрнешь рукой — тут тебе и прилетит гостинец… от Ангела Смерти Азраила — да не будет он назван!

Никого вокруг не было. Однако кто его знает, сколько ещё солдат прячется за стеной? И чего им надо? Дезертиры, что ли? Так, вроде, вокруг грабить толком нечего…

— О, по-русски говоришь? — обрадовался человек. — Старовер? Лунатик… то есть, мусульманин? Или христианин-крестоносец?

— У нас Вера-Истина, — мрачно сказал Егор; ствол всё ещё, как припаянный смотрел ему в лицо. — Мы во единого Господа-Аллаха веруем. А вы сами кто?

— Автомат за спину закинь! Руки покажи! Глушилки есть?

— Нет.

— Ну ладно, — весело сказал человек и щиток его шлема с жужжанием открыл мокрое от пота лицо. — Мы тоже пребываем в лоне святой Веры-Истины, да славится Господь-Аллах и все присные его! Мы тут кругаля дали… не то, чтобы заблудились, просто нам нужно здесь где-нибудь перекантоваться денька три-четыре.