ждущем режиме в этом офисе не велось, а сам офис оказался опечатанным. Не
было, значит, у метрессы никакой ассистентки. И секретарши тоже. Выходит, в
одиночку гнобила себя на поприще психологического здоровья населения эта
деятельница психологической науки. Зараза.
С недовольным видом стояла Надежда в пыльном, пахнущем какой-то
химической гадостью, коридоре, постукивая ножкой и сунув руки в карманы
расстегнутой шубы. Кто-то дотронулся до ее локтя, и она оглянулась. Рядом
стоял священник. Обычный православный батюшка, правда, весьма молодой.
Возраста, примерно, Андрея или чуть постарше, но из-за наличия бороды, а
также из-за того, что черное пальто было наброшено поверх черной же рясы,
выглядел он авторитетно и солидно. Правда, возле двери центра
психологической помощи стареющим мегерам увидеть священника Надежда
совсем не ожидала, тем более молодого.
– А вы не знаете, что здесь произошло? Отчего опечатали помещение? –
озабоченно спросил ее батюшка густым голосом.
При этом Наде показалось, что он, как бы это сказать… неспокоен.
Нервничает, что ли? Странно.
– Знаю, батюшка, – хмыкнула она невесело. – Хозяйка с собой
покончила. Буквально на днях.
– Не называйте меня батюшкой, пожалуйста. Я пока не иерей, а диакон, –
рассеянно поправил Надежду священнослужитель и замолчал, насупившись.
Неужели эта Шевчук была его знакомой? Или родственницей вообще? По
православным понятиям, самоубийство – это непрощаемый грех… Да, не
повезло дьякону с родственниками.
– Она была вашей тетей? – осторожно спросила его Надежда.
– А? Нет, ну что вы… Эта женщина разговаривала со мной недавно,
неделю назад примерно. Делилась своими страхами и совета просила. Я ни в
чем не смог ее убедить, она ушла, и, кажется, даже раздосадованная. И
почему-то разговор этот никак у меня из головы не выходит. Вот, попросил у
отца настоятеля благословение и решил ее навестить, чтобы поговорить еще
раз. Но опоздал, опоздал. Жаль. Не надо было мне ее тогда отпускать, но разве
вы, мирские, кого-нибудь слушаетесь? Своевольные, своенравные и
скептичные. Чем только мысли ваши не заняты, каких только страхов в себе не
носите!.. И что деньги в дефолт сгорят, и что машину угонят, и что шуба короче,
чем у соседки, и что стареете. А всерьез бояться только одного надо – чтобы не
умереть без покаяния.
– Батюшка… Ой, простите. А как мне к вам обращаться-то? – стараясь
быть учтивой, перебила его Надежда.
– Отец Иоанн, – без намека на улыбку ответил сверстник ее сына. – Я
служу в храме неподалеку. На соседней улице наш приход, знаете, наверно.
Надежда не знала, потому что этот район не знала вообще, но кивнула.
Потом поколебавшись спросила:
– Отец Иоанн, понимаете, с моей родственницей случилась большая
неприятность. Даже, наверно, беда. И беда эта связана с этим самым центром.
Ее обвиняют в немыслимых вещах, а доказать свою невиновность она никак не
может. Я сюда пришла, чтобы хоть что-то разузнать, все равно что, вдруг это ей
поможет. И ничего разузнать не смогла, потому что те, кто рядом на этаже
работают, ничего друг про друга не знают, а больше спрашивать не у кого.
– Сколько лет вашей родственнице? – отчего-то спросил отец Иоанн.
– Пятьдесят девять, кажется. Нет, пятьдесят восемь. А при чем ее
возраст? Почему вы об этом меня спросили?
– Она кого-нибудь обидела? Причинила вред? – не отвечая Надежде,
продолжил допытываться дьякон Иоанн.
– Она… Ее в убийстве подозревают. Я хочу, чтобы ее оправдали.
Священник молчал. Потом, не поднимая глаз на собеседницу, спросил:
– Вы что же, в нашу полицию не верите? Они должны разобраться. У них
и возможности другие, не такие, как у вас, и люди там – профессионалы. Зачем
вы хотите вмешаться?
– Полиция уже все про нее решила, мне кажется.
– Так может, и правильно, что решила?
– Может, и правильно, – потеряв весь задор, бесцветным голосом
проговорила Надежда. – А может и неправильно. Я должна попытаться.
Отец Иоанн стоял, задумавшись, и неторопливо перебирал в широких
рукавах рясы нитяные четки. Потом произнес негромко:
– Та женщина приходила не на исповедь, а за советом. Значит, тайны
исповеди я не нарушу. Ее уже нет в живых, а вашей родственнице мой рассказ,
возможно, чем-нибудь и поможет. Правда, не знаю, чем. Что ж, слушайте.
Неделю назад, когда дьякон, отслужив панихиду, вышел из храма,
собираясь зайти в трапезную, а потом отправиться в келью, чтобы передохнуть
до вечерней службы, дорогу ему заступила женщина, ярко одетая, ярко
накрашенная, с непокрытой головой и блестящими глазами. Дьякон
приостановился в ожидании вопроса, потому что было понятно, что она хочет
задать вопрос. Такое случалось время от времени, и недавний выпускник
духовной семинарии отец Иоанн относился к беседам с нецерковными очень
серьезно, никого от себя просто так не отпускал, стараясь разобраться в тех
проблемах и недоумениях, которые подтолкнули человека искать совета в
православном храме.
Женщина спросила: «А правда, что если я продала свою душу, то тот, кто
ее у меня выкупил, сможет в любой момент ее изъять?»
Дьякон тут же насторожился, решив, что в округе образовалась новая
иррациональная секта, однако сдержанным тоном попросил уточнить, что она
имеет ввиду – как это так она продала душу? Кому? Самому прародителю зла?
– Да нет же, – весело отмахнулась женщина. – Какому такому
прародителю? Нет, конечно, на сайте продала. Знаю только ник покупателя, а
кто он в реале, не знаю. Да и зачем знать-то? Я ведь не деньги ему
перечислила.
Встревоженный отец Иоанн отвел женщину в сторонку, желая
расспросить ее поподробнее.
Та непринужденно ему поведала, что она врач-терапевт, что год тому
назад закончила двухнедельные курсы психотерапевтов, и что теперь у нее
свой собственный кабинет, где она ведет прием пациентов, нуждающихся в
специальной психологической поддержке.
В этом бизнесе она нашла свою нишу, занимаясь возрастными
проблемами женщин третьего возраста или переходного к нему. Но, чтобы
заинтересовать и привлечь пациенток, требуется хорошая реклама, на которую
у нее пока нет денег, поэтому и ее бизнес дохода почти не приносит.
Помещение для занятий маленькое и отнюдь не VIP-класса, а группы состоят из
пяти-семи пенсионерок, которые по определению не богаты. Даже наглядные
пособия и методические материалы, без которых, понятное дело, не обойтись,
приобретены и изготовлены на деньги, взятые в кредит.
Галина, как зовут эту женщину, уже подумывала о возвращении в
районную поликлинику, но тут на одном форуме в Интернете она наткнулась на
занятную тему.
Оказывается, есть такие доброхоты, которые выкупают у населения
души, предлагая за них деньги или что-нибудь еще. Галя пошарила и
действительно наткнулась на сайт, где такие сделки совершаются. И она
подумала, что, если некий смешной чудак верит в сказки про загробную жизнь и
какую-то душу и даже готов ее, эту душу, купить – зачем только она ему
сдалась? – то можно и поторговаться.
Вывесила на том сайте объявление, сообщила, что желает обменять
душу на удачу в бизнесе. Она была убеждена, что буквально ничем не рискует,
выставляя на торги несуществующее нечто. С другой стороны, а вдруг
сработает? И даже если это нечто и существует, на кой ляд оно Гале, если она
до сих пор снимает обшарпанную однушку на первом этаже панельной
девятиэтажки в спальном районе?
И поэтому, когда она получила неожиданно быстрый отклик на свое