шумы улягутся. Что-то она пугливая стала, но предосторожность ей точно не
повредит.
Она не успела дотянуться до двери, как та начала медленно открываться.
Галино сердце бешено застучало.
«Уф, напугал», – с облегчением подумала Галина Васильевна, когда
увидела в дверном проеме щуплого старичка в дешевых джинсах и рябеньком
пиджачке с жирной кляксой на лацкане. Галстук тоже имелся, он свешивался
из-под мятого воротника серо-полосатой сорочки вялой селедкой и намекал на
несомненную принадлежность его владельца к международному офисному
братству.
Пегие от седины волосы позднего визитера были всклокочены, борода
пострижена кривым клинышком и тоже имела вид кустистый.
– Галина Васильевна? – зачастил он суетливо и как-то даже
подобострастно. – Я к вам на минуточку зашел, рад, что застал. А то, видите ли,
работа моя такова, что я поздно сюда возвращаюсь, если вообще
возвращаюсь… Я и сегодня не рассчитывал... Повезло, повезло. Извините,
извините, я не по делу все… Я вам быстренько сейчас свою просьбу…
Позвольте войти на минуточку?
Галина Васильевна рта не успела открыть, как этот гном очутился на ее
территории. Оказалось, что гному хочется попасть на ее курсы оздоровления,
как он коряво выразился. Оказалось, что он много наслышан. Работает
буквально через дверь на этом этаже, правда курьером. Потому и не
получается никак пересечься с уважаемым доктором. Рано утром задание
получит, и все, потом только домой. Ну, а куда же еще после восьми поездок в
разные концы?.. Только к дому… А живет он в славном городе Щербинка, под
Москвой. Но ради ее оздоровительного курса готов даже с работы уволиться,
временно, естественно, лишь бы пройти оздоровление по ее методе. Потому
что, если не увольняться, то никак не получится вовремя приходить на
процедуры. Он же весь день на ногах, как задание с утра получит, то до
позднего вечера… А деньги есть, вот, посмотрите…
Он полез в задний карман, видимо, за деньгами, но не стала ждать
Галина Васильевна, когда он их достанет. Стиснув зубы, чтобы не сорваться на
окрик, она сделала добрую улыбку и добрым голосом произнесла, тесня
шебутного деда на выход:
– Мне очень жаль… Мне очень-очень жаль, но свои занятия я провожу
только с женщинами. Извините, но мне пора.
– Как это, только с женщинами? – распетушился вдруг старичок. – Вы
меня, того, не морочьте!.. Только женщин другой врач лечит, гинеколог! А
больше никаких отдельных врачей для них не существует! Так что, будьте
любезны записать! Я настаиваю! В конце концов я к префекту обращусь, что за
беззаконие!
– У меня. Только. Женщины. И пишите хоть президенту.
Галина Васильевна указала на дверь.
Разошедшийся дед не уходил, а яростно сверлил ее глазами.
Галина Васильевна сказала:
– Я сейчас вызову охрану. А завтра, нет, послезавтра, пожалуюсь вашему
руководству. На какой фирме вы работаете, я не расслышала?
Она рассчитывала на обычную человеческую реакцию. Но дед не убежал,
испугавшись неприятностей по службе. Дед всплеснул лапками и залебезил:
– Да что это я!.. Вот старый дурень! Галина Васильевна, красавица наша,
не сердитесь, не обижайтесь. Сорвался, простите! Я ж ведь уже настроился...
Но, может, в виде исключения, а?
– Еще раз – нет, – твердо заявила Галина Васильевна. – И, вы меня
извините, мне пора.
– Я вам не верю! – сорвался на фальцет старый склочник, и, чтобы
закончить весь этот абсурд, Галина со вздохом направилась в свой кабинет.
Села к столу, включила компьютер, открыла папку «Списки».
– Смотрите, – произнесла она обреченно. – Вы хотя бы одну женскую
фамилию тут видите?
Старик, нависнув возле ее правого плеча, уткнулся носом в экран
монитора, достал из нагрудного кармана очки. Какое-то несоответствие
бросилось ей в глаза, она задумалась, рассматривая дужку оправы, но все ее
недоуменные мысли были тут же вспугнуты победным кличем, взорвавшимся
прямо в ее ухе:
– А вот же, Бовдур! И ниже, сразу после Киреевой – Ковальчук! А вот и
Мирошниченко! Позвольте-ка распечатать! Я тут еще немало мужских фамилий
найду!
– Простите, а как вас зовут? – устало поинтересовалась Галина
Васильевна.
– Валентин Кузьмич, – с готовностью отреагировал курьер.
– Валентин Кузьмич, понимаете, – пытаясь сохранить терпение, начала
объяснять ему Галя, – Бовдур у меня Анна Михайловна, Ковальчук – Светлана
Юрьевна… Дальше продолжать?
– Значит, не запишете, – задумчиво проговорил Валентин Кузьмич.
Затрезвонил внутренний телефон. Надежде Михайловне не хотелось
брать трубку, ей вообще сегодня мало чего хотелось, и она произнесла, не
отрывая взгляд от монитора:
– Девочки, снимите, я не могу сейчас отвлекаться.
Оксана беленькая с недовольным и кислым видом, но так, чтобы вид этот
не был виден начальнице, а лишь Оксане черненькой, проделала несколько
шагов до «общественного» стола и вяло сняла трубку. Однако лицо ее тут же
сделалось умильно-восторженным, и она подобострастно отрапортовала:
– Добрый день, Ираида Эдуардовна! Да, на месте! Обязательно
передам!
Услышав обращение «Ираида Эдуардовна», Киреева неприязненно
усмехнулась. Она не любила референта гендиректора. И ей не понравилось,
как сотрудница ее отдела, ее непосредственная подчиненная Оксана Терехина
так лебезит и заискивает перед этой высокомерной обезьяной. Хотя возможно,
что и другая Оксана – Коваленко – тоже лебезит.
Плохой признак. Очень нехороший. В свете последних сплетен, сие
может означать, что деньки твои, Надя, в качестве начальника патентного
отдела стремительно подходят к концу.
– Вас к себе генеральный вызывает, – со странной интонацией
оповестила ее Оксана Терехина. – Ираида Эдуардовна сказала, что срочно.
Надежда подобралась. Не вскочила, нет. Что ей волноваться-то?
Вытащила косметичку, придирчиво осмотрела отражение. Не для генерального,
что за чушь. Для Зверевой старалась, с ней придется столкнуться лицом к лицу.
А оно сегодня у Нади на троечку. После вчерашнего-то…
Захлопнула пудреницу, задвинула ящик стола и, не глядя на
изнемогающие от жажды скандальных новостей рыльца «беленькой» и
«черненькой», направилась выслушивать приговор.
«Одно скажу, – подумала Надя, – хорошо, что не через отдел кадров. Все-
таки Лапин не совсем сволочь, как мы все о нем думаем».
Кабинет генерального был на том же этаже, что и Надин отдел. Но
коридор был длинный, и за время пути она успела подавить нервозность, и
даже примерила свою обычную улыбку, которая всегда ее выручала. Навстречу
ей попался увалень с производственного участка, начальник сборки Гуляев, то
ли Витя, то ли Вася, и Надя с ним поздоровалась. Улыбка получилась, значит,
Ириночка все-таки утрется.
Надежда Михайловна открыла дверь директорской приемной и, не глядя
в сторону стола референта, вознамерилась двинуть напрямик в логово
генерального.
– Вы куда? – холодно одернул ее Ириночкин голос, которая не
собиралась ретушировать свое отношение к «наглой бабе» даже ради
корпоративной этики.
– Вы шутите? – так же холодно осведомилась Киреева. – Или так мои
подчиненные пошутили?
– Вас пригласят, – едко проговорила Зверева. – Посидите, пока Иван
Викторович не освободится.
Надя села. А что ей оставалось делать? Села на банкетку у
противоположной стены, закинула ногу за ногу, и принялась изучать Ириночкину
прическу.
Так себе у нее прическа, лоском не блещет. Выезжает за счет мусса и
фена, а форма совершенно безобразная. Видимо, где-нибудь возле дома