Я впитываю слова Дацюка, пока мой разум борется с мыслью о боеголовке «Тополя-М», застрявшей в польском аэропорту. Калейдоскоп огней омывает грубое лицо Дацюка. Жёлтый, зелёный, синий, красный. Все оттенки между ними. Интересно, сколько ЛСД, МДМА и кокаина переходит из рук в руки в Мареннии.
«Похоже, это финал», — говорит Штейн.
«Думаю, да», — Дацюк опускает голову. «Президент не может покинуть страну. Он посылает туда главу своей администрации, Артёма Лысенко. Способного человека. Если его миссия провалится, у нас не останется другого выбора, кроме как сдаться на милость оккупантов».
Блондинка поднимает своего нового друга на ноги и укладывает его на пол. Они танцуют вместе, и она трётся ягодицами о его пах.
Встретилась со мной взглядом и улыбнулась. Она меня дразнит. Спору нет, украинки красивые .
Бабич подходит к нашему столику. Жарко, и он весь в поту. Он подтягивает один из стульев и садится рядом с Дацюком. Он поворачивается боком, чтобы смотреть в пол.
Блондинка интересуется мной больше, чем своим партнером по танцам.
Сквозь толпу пробираются двое мужчин. На вид они крепкого телосложения, им под тридцать. Костюмы мешковатые и плохо сидят. Что-то есть в их одежде, в их движениях.
Моя рука тянется к Mark 23 под рубашкой.
Бабич встает на ноги, поднимает руки, словно отводя удар.
« Ни, ни !»
Я кладу руку на плечо Штейн и толкаю её на пол. Бросаюсь на её худое тело. Револьвер Mark 23 проходит мимо моего пояса.
Раздаётся грохот автоматных очередей. Двое мужчин выхватили из-под мешковатых курток автоматы АКС-74У. Прикладов нет, только пистолетные рукояти. Из оружия коммандос вылетают вспышки выстрелов. Из-за коротких стволов АК стреляют невероятно громко, и контролировать их крайне сложно.
Пули разрывают блондинку и её партнёра по танцам. Её ранят в спину, и из сквозных ран в груди хлещет кровь. Из её рта вырывается багровая струя. Её отбрасывает на Дацюка, и тот падает лицом на наш стол.
Зеркало на стене разбивается. На нас сыплются острые осколки.
Между стрелками и Бабичем нет ничего. Пули изрешечивают его грудь. Эти крошечные пули калибра 5,45 мм ведут себя странно. В упор они движутся со скоростью три тысячи футов в секунду. Однажды я видел, как одного парня ранили в висок. Пуля проломила ему череп, пробежала по траектории внутри шлема, вышла и вонзилась в шею. Невозможно предсказать, куда они попадут. Пули разбивают грудину Бабича, выходят из поясницы и плеч. Они кувыркаются в грудной клетке, разрывая его на куски.
Я держу левую руку на голове Штейн, прижимаю её лицо к полу. Нагружаю её тело своим. Вытягиваю ствол Mark 23 и стреляю под столом. Вот почему нужно держать патрон в патроннике и тренироваться стрелять одной рукой. Согласно стандарту 9 (SOP-9) полиции Нью-Йорка, исследование пистолетных перестрелок, от сорока до пятидесяти процентов происходит с одной рукой. У стрелка нет ни времени, ни возможности поднести обе руки.
к его оружию. Забудьте о передёргивании затвора, не говоря уже о принятии равнобедренной стойки.
Мои пули 45-го калибра с полыми наконечниками врезаются в голени и колени стрелков.
Они кричат, опустошая магазины, падая. Люди на танцполе визжат и разбегаются в разные стороны.
Один из стрелков падает позади тел блондинки и ее партнера по танцам.
Я его не вижу. Другой лежит на боку, пытается сменить магазины. Запасной патрон в кармане пальто, и он на нём лежит. Я всаживаю ему две пули в лицо.
Вскакиваю на ноги. Тем же движением я ударяюсь плечом о нижний край стола, переворачиваю его. Дацюк и все наши напитки выливаются на пол. Я не пытаюсь использовать стол как прикрытие, просто хочу убрать его с дороги.
Перешагиваю через стол, случайно наступаю ногой на руку Дацюка. Здоровяк воет — хорошо, жив. Восстанавливаю равновесие, наступаю на раненого стрелка. Он лежит на полу, вставил новый магазин. Направляет ствол в мою сторону.
Прежде чем он успевает меня прицелиться, я направляю «Марк 23» ему в лицо и стреляю между глаз. Украшаю пол его волосами, осколками затылка, мозговой тканью. Любой, кого стоит пристрелить один раз, заслуживает того, чтобы пристрелить дважды. Я стреляю ему снова в переносицу. Его лицо сминается. Я направляю на него пистолет, отделяю его от системы оружия.
Прочищаю танцпол. Он быстро очищается. Поворачиваюсь к другому стрелку. Он лежит на боку. Я стреляю ему в ухо, и его голова подпрыгивает на полу.
Штейн вскочила на ноги, держа в руке SIG. Дуло пистолета направлено в потолок. Осколки разбитого зеркала блестят в её волосах.
Я спускаю курок, подхожу к Бабичу и проверяю пульс. Капитан мёртв.