Возьмите Дацюка за локоть и помогите ему подняться. «Тебя ранили?»
«Я так не думаю».
Выглядит неплохо. На костюме дыра — пуля прошла сквозь блондина и пробила его куртку. Иногда всё, о чём можно просить, — это удача.
"Пойдем."
Я веду Штейна и Дацюка мимо бара, через распашные двери на кухню. Там пусто. Все сотрудники разбежались. Ни у кого из посетителей клуба не хватило присутствия духа выйти через чёрный ход.
Мы оказываемся в глухом переулке. Кирпичные стены, блестящие булыжники, горы мусора. Ночной воздух холодный по сравнению с жарой в клубе.
Я засовываю «Марк-23» под рубашку, но держу его в руке. Веду его по обочине Мареннии. На парковке царит хаос.
Чудо, но «Майбах» остался там, где мы его оставили. Водитель ждёт, с тревогой наблюдая, как толпа выбегает из клуба. Я иду прямо к машине, стучу по его стеклу. Он выглядит удивлённым, открывает пассажирские двери.
Я заталкиваю Дацюка и Штейна в машину. Двое мужчин, стоящих на ступеньках клуба, выглядят как копии стрелков внутри. Такие же мешковатые костюмы, скрывающие короткоствольные «Кринки» без приклада. Они — подкрепление для убийц. Один из них кричит и указывает на нас.
«Давайте выбираться отсюда». Я ныряю в машину и захлопываю тяжёлую дверь. Бандиты открывают огонь, раня ещё больше невинных прохожих. Выстрелы из штурмовой винтовки врезаются в пуленепробиваемое боковое стекло в нескольких сантиметрах от моего лица. Поликарбонатное покрытие бьётся, но не раскалывается. Новые пули звенят в бронированных дверях и боковых панелях.
Автомобили блокируют выезд. Наш водитель сдаёт назад и разворачивается, чтобы освободить место. «Майбах» врезается в припаркованный позади нас «Роллс-Ройс».
Бандиты рассредоточиваются. Один встаёт перед нашим лимузином, другой стоит слева. Он смотрит на меня через разбитое пассажирское окно. Двое мужчин снова срываются с места. Автоматная очередь ударяет в лобовое стекло, простреливает левый бок машины. «Майбах» становится приманкой для пуль. Грохот пуль, врезающихся в броню, оглушительный.
«Вытащите нас отсюда», — говорю я.
Мужчина слева от нас лезет под куртку. Я беспомощно наблюдаю, как он достает гранату, выдергивает чеку. Он держит её в огне две секунды, а затем закатывает под машину.
Раздаётся грохот. Из-под «Майбаха» вылетают грязь, осколки асфальта и клубы дыма. Гигантский кулак врезается в днище машины. Штейн кряхтит от шока. Ничего не видно. Мы сидим в центре пыльной бури.
Подвеска «Майбаха», неуязвимая к 12-фунтовым минам, качается. Мы потрясены, но невредимы. Меня больше беспокоит трансмиссия. Я трогаю водителя за плечо. «Давай, чувак».
Мой тон действует успокаивающе.
Я не знаю, говорит ли водитель по-английски, но то, что я хочу, очевидно.
Безопасность президента обеспечивается британской SAS, и они обучают
Его персонал. В их число входят и водители его бронемашин.
Водитель жмёт на газ. V12 откликается, и шеститонный «Майбах» рванул вперёд. Стрелок, стоящий перед машиной, меняет патроны, когда машина врезается ему в колени. Его подбрасывает в воздух, словно быка, бросающего матадора. Он падает на капот и скатывается.
Я поворачиваюсь на сиденье и оглядываюсь на клуб. Блестящее, сверкающее здание.
Люди высыпают на улицу. Огни клуба отражаются в клубах дыма. Оставшийся стрелок расстреливает последний магазин в багажник «Майбаха». Наш водитель резко поворачивает, и перегрузка отбрасывает меня на Штайна.
«Нам нужен воздушный мост в Жешув», — говорю я Дацюку.
«Невозможно. Русские собьют любой самолёт, который попытается это сделать. У нас нет ВВС, и НАТО не летает. Вам придётся ехать на поезде».
Я поворачиваюсь к Штейн. Она спокойна, взгляд ясный. Я протягиваю руку и смахиваю осколки зеркала с её волос. Это интимный жест, и её зрачки расширяются.
«Тогда отвези нас на вокзал», — говорю я Дацюку. «Подождём поезд, который привёз нас из Валынки. Оставайся с нами до отправления поезда».
«Мне нужно вернуться во дворец». Дацюк дрожит. Он не хочет оказаться рядом с нами, если викинги снова попытаются напасть.
«Нет, не нужно. Позвони своему начальнику и скажи, что мы только что потеряли переводчика».
«Кто были эти ребята?» — спрашивает Штейн.
«Викинги. Нас подвели», — я поворачиваюсь к Дацюку. «Можете доложить своему президенту, что произошла утечка. На нас было совершено покушение, и капитан Бабич погиб».
Глаза Дацюка расширяются. «Утечка? Невозможно».
«Как ещё объяснить это нападение? Возможно, утечка — это вы ».
«Меня чуть не убили. Клянусь…»
«Не ругайся», — говорю я ему. «Это ничего не значит. Ты говоришь по-польски?»