Мой тон — разговорный. «Ремни безопасности».
Ни единого шанса. Мы все дребезжим, как рассыпанные шарики в банке. Костяшки пальцев побелели от стука по рулю. «Пежо» выпрямляется, покачиваясь на подвеске. Штейн отталкивает Фишер и нащупывает ремень безопасности. Не может его найти.
Викинг выезжает из кафе, круша столы, расталкивая официантов и посетителей. Я слежу за его выходом из кафе, словно снайпер, ведущий мишень.
Жму на газ. Раздаётся визг шин, и Штейн вскрикивает, когда «Пежо» рванул вперёд. Штейна и Фишера отбрасывает назад, словно тряпичных кукол.
Мы врезаемся в «Ситроен», выезжающий из кафе. Я вижу, как пассажиры поворачивают головы ко мне. Грохот оглушительный. Снова этот отвратительный, тошнотворный стук металла о металл. Боковина «Ситроена» разбивается вдребезги, окна разбиваются, а кузов автомобиля коробится. Водителя отбрасывает в сторону. Голова переднего пассажира ударяется о боковое стекло. Кровь брызжет на треснувшее стекло.
От законов физики никуда не деться. Удар швыряет меня о руль. Отброшенные на спинки передних сидений, Штейн и Фишер кряхтят. Я даю задний ход и отъезжаю метров на двадцать. Уставившись на свою цель, словно бык, роющий землю. Переключаюсь на передачу и снова жму на газ.
«Ух ты!» — кричит Штейн, отброшенная назад на сиденье ускорением.
Я запускаю «Пежо» через площадь, словно ракету. Стиснув зубы, готовлюсь к удару. «Ситроен» потерял всякую способность маневрировать. Водитель и задний пассажир выглядят ошеломлёнными. Они беспомощно сидят, когда я врезаюсь в них во второй раз.
В результате столкновения салон Citroën разбивается вдребезги, а носовая часть нашего Peugeot оказывается смятой.
Я сдаю назад и проезжаю тридцать футов. Охлаждающая жидкость пролилась на булыжники — радиатор раздавлен. Температура двигателя…
Подъём быстрый. Бензобак «Ситроена» лопнул, и машина стоит в растекающемся озере бензина.
Штейн и Фишер с трудом поднимаются с пола. Я выхожу из машины и достаю свой «Марк 23». Подхожу к разбитому «Ситроену» с оружием наготове.
Пассажир спереди мёртв или умирает. Пассажир сзади мёртв или без сознания. Водителя придавило разорванными и искорёженными обломками.
Из кровавой маски на меня смотрят тусклые глаза.
Я направляю на него свой Mark 23. По-русски спрашиваю: «Где бомба?»
Мужчина моргает. Украинский и русский — это довольно близко. Он понимает.
Запах вафель и шоколада перебил запах пролитого топлива. Я направляю пистолет на озеро бензина. «Скажи, или я тебя сожгу».
Глаза водителя расширяются. Слова срываются с разбитых губ: «У Лысенко. У Лысенко».
Я обещал не сжигать его, поэтому выстрелил ему в лицо.
OceanofPDF.com
12
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ - НЬЮ-ЙОРК, 08:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ
Я не верю своим ушам. Лысенко, спецпредставитель президента, улетел в Нью-Йорк и привёз с собой бомбу. Я разворачиваюсь и ухожу от разбитого «Ситроена».
Штейн и Фишер с трудом открывают пассажирские двери. Я подхожу к Штейну и изо всех сил тяну за ручку. Дверь не поддаётся. Упираюсь ботинком в боковую панель и тяну изо всех сил. Обе задние двери заклинило.
Штейн и майор открывают окна и вылезают наружу.
Вдали завывают сирены. Один из фургонов Кейна резко останавливается на Гранд-Плас.
«Садитесь», — я подталкиваю Штейна и Фишера к фургону.
«Брида», — говорит Штейн. — «Нам нужно дождаться полиции».
«Штайн, бомба летит в Нью-Йорк».
«Что?» Мои маневры на Гранд-Плас превзошли ее по силе.
Штейн в шоке. Когда она осознаёт новость, её глаза расширяются. «Боже мой!»
Доброжелательные руки помогают нам сесть в фургон. Кейн сидит там, впереди, рядом с водителем. «Довези нас до Шьевра», — говорю я ему. «Сейчас же. Нарушай любые законы, которые придётся».
Штейн звонит по телефону, заказывает первоочередной транспорт до Нью-Йорка. ВВС чинят бюрократическую волокиту, и она звонит в Белый дом. Её заставляют ждать минуту. Голос и акцент человека, поднявшего трубку, поразительно знакомы – он читал сотни телеобращений.
«Вы знакомы с ситуацией в Антоновке, сэр. Бомбу отправили в Нью-Йорк вчера, а ВВС в Шьевре не предоставляют приоритетный транспорт для меня и моей команды. Спасибо, сэр. Мы с папой очень хотели бы приехать, когда всё закончится».
Через час мы будем на самолете C-17 из Шьевра, летим прямиком в аэропорт имени Кеннеди.
Захвачено, наивысший приоритет. Штейн заставляет командира базы дрожать.
Борется за свое следующее повышение.
Майор Фишер остается, чтобы руководить обезвреживанием бомбы.
Мы усаживаемся в пассажирский салон C-17. Честно говоря, я бы с таким же успехом лежал на поддоне в грузовом отсеке. Летать на транспортном самолёте – это здорово.