Штейн осматривает маленькую камеру. На потолке круглая металлическая крышка. Она не такая тяжёлая, как крышка люка. Она не держится на петлях. Её нужно сдвинуть.
Встал на место и снова отодвинулся, чтобы уйти. Под ним деревянная лестница. Лестница стоит у стены, надёжно привязанная к вертикальным трубам полудюймовым нейлоновым тросом.
Элли настороженно наблюдает, как Штейн осматривает окрестности. «Вы из полиции?»
— спрашивает Элли.
«Нет, — говорит Штейн. — Но я работаю на правительство. Иногда Брид мне помогает».
По потолку тянутся кабели. Они закреплены на трубах проволочными стяжками. Кабели спускаются по другой стене к маленькому холодильнику, телевизору, роутеру и ноутбуку. Она ворует электричество. Возможно, и кабельный Wi-Fi тоже. Ноутбук стоит на грубом оранжевом ящике, на котором лежит кусок ткани. Стоит раскладушка, с одной стороны которой аккуратно разложены подушки и одеяла. К противоположной цементной стене прикручены металлические крючки для одежды. На крючках висят вешалки для одежды. Висит пара простых сорочек – белая и чёрная. Вельветовые рубашки, джинсы, белая блузка и несколько футболок.
Ниже — пара баскетбольных кроссовок Converse и пара начищенных до блеска черных туфель на плоском каблуке.
Элли заметно переживает из-за своей одежды. Старается занять Стейна.
«Порода помогает, когда сталкиваешься с такими людьми, как эти гоблины?»
«Вот в этом-то и суть», — говорю я. «Почему вы называете их гоблинами?»
«Мы называем их гоблинами, — говорит Элли, — потому что их глаза светятся в темноте.
Некоторые зелёные, некоторые белые. Но они светятся. В темноте их можно увидеть.
У подножия лестницы стоит пятигаллонная пластиковая канистра с водой и пятигаллонное пластиковое ведро с крышкой. Рядом с телевизором — деревянные полки. Несколько книг. « Под стеклянным колпаком» , «Алая буква» , «Ведьма». Источник . Маленькая золотая книга о лошадях . Другие.
«Как долго вы здесь живете?» — спрашиваю я.
«Два года».
Элли сидит на койке. Она предложила Штейну ещё один ящик из-под апельсинов, чтобы тот на нём посидел. Я прислонился спиной к стене. Девочке не стыдно, что она заставляет меня встать.
Штейн хмурится. «У тебя что, родителей нет?»
Девушка застывает. «Нет».
«Как вы стали бездомным?»
Элли оглядывается вокруг. «Я что , похожа на бездомную?»
Штейн настаивает: «Разве нет приёмных семей и приютов?»
«Там, наверху, опасно», — говорит Элли. «Здесь, внизу, опасно, а там, наверху, ещё опаснее».
«Как вы добываете еду?»
«Не проблема. Супермаркеты выбрасывают тонны продуктов. Всё, что просрочено. Знаете, сколько еды мы выбрасываем, пока люди голодают?
Какое же это тупое общество, мать его. Я могу позволить себе побаловать себя время от времени.
«Чем вы зарабатываете деньги?»
Между нами рушится стальная стена. «Это моё дело».
Элли — очаровательная девочка, но нам нужно держать мяч под контролем.
«Расскажите нам побольше о людях с оружием», — говорю я. «Что они здесь делают?»
«Они пришли полгода назад. Заняли площадь Вандербильта.
Начали убивать всех, кто подходил близко.
«Кто к ним подойдет?»
«Здесь, внизу, живут бездомные. Вы, люди наверху, не понимаете, что здесь, внизу, тысячи. Большинство из них — изгои, отчаявшиеся. Есть наркоманы, шизофреники, выброшенные из переполненной системы. Ветераны войны, бросающие учебу. Люди, которые напуганы, люди, которые склонны к насилию. Всевозможные».
«Было ли сообщено в полицию об убийствах?»
«Да, но полиция никогда ничего не делает. Кроты постоянно умирают. Полиции всё равно. Если полиция сюда приезжает, кроты нападают».
«Кто такие кроты?»
«Все бездомные, живущие под землей».
«В этом большом туннеле были костры и матрасы».
«Да. Это город под городом. Тоннели метро находятся примерно на глубине семидесяти пяти футов. Лонг-Айлендская железная дорога проходит на сто сорок ниже Центрального вокзала. Многие из этих туннелей находятся на тридцати этажах ниже уровня улицы. Туннели Вандербильта и Астора имеют глубину триста футов. Они были построены ещё в девятнадцатом веке».
«Почему это называется «круг Вандербильта»?» — спрашиваю я.
Вандербильт сколотил состояние на железных дорогах. Он построил Кольцевую дорогу как железнодорожный узел для своего особого метро. Молы обычно не опускаются ниже 150 футов.
Штейн наклоняется вперёд. «Откуда ты всё это знаешь?»
Элли пожимает плечами. «Туннели под Нью-Йорком — это одна большая игровая площадка.
Спелеологи исследуют пещеры, я исследую туннели. Это увлекательно, и о городе можно узнать так много интересного. Его история увлекательна. Некоторые из этих туннелей относятся к временам Нового Амстердама.