«Это настоящее хобби», — говорю я.
«Это помогает мне выжить. Я прочитал всё, что смог, о Нью-Йорке и метро. Всё, что есть в интернете, всё, что есть в библиотеке. А чтобы найти что-то полезное, я пообщался с железнодорожниками и городскими инженерами».
Штейн поднимает брови. «Они с тобой говорили?»
«Что тут удивительного? Люди любят поговорить, особенно когда никто не ценит их труд. Я подружился с самыми старшими ребятами, с теми, кто проработал под землёй пятьдесят лет. Для такого мальчишки, как я, у них нет ничего, кроме времени. Они рассказали мне свои истории и истории, которые рассказывали им их отцы».
Элли вздыхает и смотрит на свои туфли.
«Люди думают, что если чего-то нет в интернете, то этого не существует», — говорит Элли. «Правда. Никогда не открывала книгу. Другие думают, что если чего-то нет в книге, то этого не существует. Они не общаются с людьми. Они не ходят посмотреть сами.
Они идиоты».
Эта девочка умная, но немного асоциальная. Я начинаю понимать, почему ей комфортно жить под землёй.
«Почему вы нам помогли?» — спрашивает Штейн.
Элли пожимает плечами. «Мне не нравятся гоблины».
«У тебя здесь есть друзья?»
«Нет. Когда гоблины попытались тебя застрелить, я не подумал, просто прыгнул, как дурак».
Похоже, Элли жалеет, что ввязалась в это. Не могу сказать, что я её виню.
«Спасибо», — говорю я. «Без тебя мы бы не сбежали».
Элли выглядит неловко. «Всё в порядке. Слушай, я лучше тебя сейчас подниму».
«Подождите», — говорю я. «Эти люди замышляют что-то недоброе. Они террористы, и они причинят вред многим людям. Мы должны их остановить».
«Не моя проблема, — говорит Элли. — Я провожу тебя на поверхность. После этого я в деле».
«Где находится кружок Вандербильта?» — спрашивает Штейн.
«У вас есть читательский билет?»
Штейн нахмурился: «Ты же сказал, что этого нет в библиотеке».
Элли выдыхает и встаёт на ноги. «Я же это сделала, правда? Покопайся как следует, и ты сможешь собрать большую часть».
Я встречаюсь взглядом с Элли, удерживаю его. «Как мы можем с вами связаться, если у нас будут вопросы?»
Элли долго молчит. Наконец она говорит: «Ты умеешь слушать, Брид».
Мой лучший голос: «О, черт возьми, мэм» , — вырывается из меня. «Зависит от того, кто говорит».
Штейн приподнимает бровь.
Элли не может скрыть ни малейшего следа улыбки. Она тянется за блокнотом, отрывает листок и записывает адрес электронной почты. Складывает его пополам и протягивает мне.
Это электронное письмо на анонимном публичном сервисе. Совершенно непостижимо.
«У тебя есть интернет?»
«У меня есть всё, что есть у тебя», — говорит Элли. «А теперь пойдём».
Мы со Штайном вышли из Пенсильванского вокзала и пошли по Седьмой авеню к Таймс-сквер. Элли повела нас по запутанному многоуровневому маршруту по манхэттенскому метро. Уверен, она могла бы вывести нас на поверхность гораздо быстрее. Она хотела дезориентировать нас, чтобы мы не смогли найти дорогу обратно к ней.
Штейн качает головой: «У тебя что, совсем совесть отсутствует?»
«Конечно, нет. Ты же меня знаешь».
«Да, я тебя знаю », — Штейн закатывает глаза. «Как думаешь, что теперь будет делать Марченко?»
«Все зависит от его миссии и сроков».
«Думаете, у них в Вандербильт-Серкл заложена бомба?»
Мы идём по Таймс-сквер, и уже сгущаются сумерки. Над нами возвышаются огромные цифровые билборды, демонстрирующие сверкающие образы американской мечты. Солнце ещё не зашло, и билборды настолько яркие, что ослепляют.
«Без вопросов». Я поворачиваю на восток по 42-й улице и иду к своему отелю. «Как думаешь, полиция знает подполье?»
«Сомневаюсь», — говорит Штейн. «Ты же слышала Элли. Копы ничего не хотят знать о том, что там происходит. Они знают, что бездомные живут под землёй, но для копов кроты — это мусор».
«Полицейское транзитное бюро должно что-то знать».
Штейн качает головой. «Сомневаюсь, что они сильно отклоняются от известных маршрутов и станций».
Я делаю глубокий вдох. «Сейчас Элли знает о подполье больше, чем кто-либо другой. И она не хочет вмешиваться».
«Она странная девушка, — говорит Штейн. — Разве вам не интересно, какая у неё история?»
«Да, но сейчас она немного отвлекает».
Мы добираемся до отеля «Интерконтиненталь», и швейцар приглашает нас войти. Он внимательно изучает наш растрепанный вид и чуть не морщит нос.
Впервые мы осознаём, насколько грязными мы стали после этой экскурсии. Дорогой костюм Штейн испорчен. Не волнуйтесь, у неё, наверное, сотня чёрных пиджаков, чёрных юбок и чёрных брюк. Сотня белых блузок.