Я добираюсь до нижней ступеньки, смотрю вниз. Чернота НОДов превращается в молочную кашицу чёрно-белого снега. Фотоумножители цепляются за свет, чтобы усилить его. Они что-то находят. Я вижу блестящий белый ободок там, где заканчивается шахта. Пол внизу размыт, но изображение есть.
Подошвы моих ботинок касаются пола. Я отпускаю лестницу и отхожу. И действительно, НОДы улавливают достаточно света, чтобы создать изображение.
Вопрос в том, откуда исходит свет?
Элли выходит из шахты. Неслышно в кроссовках она опускается на пол. Я обнимаю её за плечо и тяну к стене. Она наклоняется ко мне и шепчет: «Это Круг».
«Площадь Вандербильта» — название неверное. Это круглая платформа, разделённая двумя парами железнодорожных путей. Потолок сводчатый. Вентиляционная шахта, по которой мы спустились, расположена низко, потому что она расположена очень близко к краю вогнутой кирпичной стены. Аналогичные шахты расположены по всему залу на равном расстоянии друг от друга. В центре зала находится красивый кирпичный мост, который тянется от одной из
С одной стороны платформы на другую. Построено для того, чтобы пассажиры могли переходить пути.
Стены украшены газовыми светильниками. Они прекрасно сохранились и ждут, когда фонарщик зажжёт их. От Круга расходятся шесть туннелей – по три с каждой стороны. Входы в туннели охраняют дорические колонны и мраморные скульптуры прекрасных римлянок и гречанок в откровенных нарядах. Каждая из них – Галатея, в которую мужчина может влюбиться. Спустя сто пятьдесят лет Круг Вандербильта так же прекрасен, как и в день своего основания.
Я беру Элли за руку и веду её к входу в ближайший туннель. Отпускаю, когда мы надёжно спрячемся.
Откуда исходит свет? Он недостаточно яркий, чтобы затмить наши НОДы. Там, по другую сторону Круга, на дубовом столике с искусной резьбой стоит небольшой фонарь Коулмена. На самом деле, по обе стороны платформы стоят великолепные дубовые столы и стулья. Столы украшены искусной резьбой с изображениями ранних американских исследований и предприятий. Они прекрасно сохранились в герметичной камере на протяжении ста пятидесяти лет.
Вокруг столов расставлены глубокие кресла. Тяжелые дубовые каркасы и кожаные сиденья, обитые латунью. Сейчас они потускнели и покрылись пылью, но легко полируются. Над столами с потолка на толстых металлических цепях свисают тяжелые хрустальные люстры. В начале XIX века эта мебель стоила целое состояние. Не представляю, сколько они стоят по сегодняшним меркам.
За столом сидят трое викингов. Они пьют виски из бутылки и чистят оружие. Кроме бронежилетов, на них грубая повседневная одежда, а не военная. В конце концов, они в американском городе, а не в Харькове. Их каски, НОДы и рюкзаки валяются на полу.
Платформы поездов неизменно длинные и прямоугольные. Две платформы, образующие площадь Вандербильта, длинные и полукруглые. Такая форма придает каждой платформе дополнительную глубину для размещения мебели, скульптур и бара с каждой стороны. Бары не очень длинные, но оцинкованные и хорошо оборудованы. Полки за барами полностью забиты бутылками с цветным ликером. Они нетронуты с того дня, как площадь Вандербильта была замурована.
Бокалы для вина, покрытые пылью, висят перевёрнутыми на стойках. Бароны-разбойники, очевидно, рассчитывали на их возвращение. Они оставили всё как есть, чтобы напитки были готовы к их возвращению.
Я поднимаю свои НОДы, чтобы оценить уровень освещенности.
Площадь Вандербильта настолько обширна, что свет фонаря едва освещает стол. Сцена освещёна, словно декорации, окружённые тёмным театром.
Элли хватает меня за руку. «Бомба исчезла».
OceanofPDF.com
16
ДЕНЬ ПЯТЫЙ - НЬЮ-ЙОРК, 01:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ
Мобильные телефоны и рации отряда не работают на глубине трёхсот футов под землей. Мы с Элли возвращаемся на поверхность. И снова она идёт впереди. На этот раз мы выходим в общий туалет для персонала Центрального вокзала. Мы снимаем снаряжение, и я кладу его обратно в спортивную сумку. Всё, кроме Mark 23, который я засовываю за пояс.
Я звоню Штейну.
«Вы нашли его?» — спрашивает Штейн.
«Нет. Мы были на площади Вандербильта, но бомбы там нет. Её увезли куда-то ещё».
«Я пришлю за тобой машину, — говорит Штейн. — Приезжай ко мне. Устроим военный совет».
Я поворачиваюсь к Элли: «Хочешь пойти?»
Элли засовывает руки в карманы. «Хочешь?»
«Да. Ты знаешь о подполье больше, чем кто-либо другой».
Нас подбирают два оператора наземного отделения в одном из бронированных «Сабурбанов» Штейн. К счастью, её дом недалеко, и движение в верхней части города лучше, чем в других районах.