Появление анестезиолога только усугубило ситуацию. Я почти не слышала его слов из-за плача дочери. Обняла ее крепко, как обезьянку, понимая, что теперь не смогу отпустить. Хотелось взять ее на руки и бежать…
После укола, который готовили для анестезии, к нам подкатили каталку. Я поняла, что не смогу уложить на нее дочь, проще самой лечь. Машуля плакала и просила меня не отдавать ее врачам.
– Меня не пустят в операционную? – спросила я медсестер. Они ответили уклончиво и довольно грубо. Конечно, я понимала, что посторонним и тем более сердобольным родителям вход туда закрыт.
Машуля услышала, что маму с собой брать нельзя, и заплакала еще громче. Она так крепко вцепилась в меня, что я начала задыхаться.
Алексей Дмитриевич оказался рядом. Он нежно погладил Машулю по спинке и наклонился к ней, словно собирался поделиться тайной.
– Котенок, что случилось? Ты испугалась? – он гладил ее по спине и мокрым от пота волосам. Она так кричала. – Хочешь, я пойду с тобой? Буду рядом.
Маша повернула голову и посмотрела на него:
– А ты мне больно не сделаешь?
– А я до этого делал?
Она тряхнула головой и всхлипнула.
– Пойдем, я тебе прикол про доктора-хирурга расскажу, ты будешь смеяться всю дорогу.
– А мама?
– А мама тут побудет, позвонит папе, он сюда приедет с огромной-преогромной игрушкой.
Он подмигнул мне, я лишь рот открыла.
– У нас там на верхнем этаже есть маска с газиками: ты какой запах выберешь клубничный, апельсиновый или ванильный?
– Клубничный.
– Я так и думал. Ну тогда пойдем скорее, он у нас самый вкусный, пока другие дети его не разобрали!
Машуля потянулась к нему, а я удивленно моргнула, не понимая, как он это сделал.
– А если они все разберут?
– А если разберут, останется ванильный и апельсиновый. А дядя хирург знаешь какой вкус любит? Его любимый со вкусом собачей шерсти.
Машуля засмеялась. Засмеялась!
Я закрыла рот рукой, чтобы сдержать странный звук – то ли всхлип, то ли смех. Что это было, я и сама не поняла.
– А ты будешь со мной, доктор? – спросила Машуля.
– Конечно! Обещаю.
– Папа не придет. Он плохо себя ведет и бьет маму. Давайте не будем ему звонить, доктор.
Я резко побледнела.
Устами младенца.
Алексей Дмитриевич взглянул на меня, широко раскрыв глаза. Я не могла понять, что он хочет: отругать меня или утешить.
Все в палате слышали, что сказала моя дочь. Теперь все знают о моей ситуации. Хуже всего, что он – тоже.
– С этим мы позже разберёмся, – он снова посмотрел на Машулю. – Нужно поторопиться за клубничным газиком. Давай ляжем на каталку, снимем одежду и завернёмся, как в шаурму. Знаешь что это такое?
– Не-е-ет!
– Твоя мама – молодец, раз уж не знаешь. А для меня это слабость. Шаурма, конечно, вредная еда, но порой я не могу устоять. Знаешь, как дядя-хирург её называет?
Машуля улыбалась, спокойно раздевалась и смотрела на доктора с доверием. Я была в шоке.
– Как? – спросила она.
– Шаурмяу.
Дочка захихикала. А док завернул ее в простынь, подоткнув края.
– Вот, теперь ты шаурмяу. Улыбнись маме, скоро вы увидитесь. Расскажешь ей, что тебе приснилось. Говорят, от клубничного газа снятся особенные сны. Мне однажды приснился огромный самолет, и я бежал за ним прямо по взлетной полосе и знаешь, в чем был самый прикол…
Я шла за каталкой, которую вместе с дочерью унесли по коридору. Доктор все продолжал болтать, но я его уже не слышала, только тихий смех моей девочки разносился по длинному коридору и затихал у дверей лифта.
Когда двери закрылись, я оперлась спиной о стену, надеясь найти опору. Но ноги не выдержали, и я медленно сползла вниз, оказавшись на полу.
Глава 9
Телефон в руке вывел меня из оцепенения. Я вздрогнула, испугавшись внезапной вибрации. Не помню, когда вообще успела его взять.
– Ты сдурела мне семнадцать раз набирала? – сонным голосом просипел Валера. – Что у тебя там случилось, пожар? Я же сказал, привезу я твое барахло, привезу! Без трусов, что-ли совсем осталась?
Мне хотелось швырнуть телефон в стену. Но одновременно я нуждалась в поддержке. Мы были вместе почти пять лет. Неужели он не почувствует тревогу, узнав, что случилось с «его дочерью»?
– Машуля… – вот и весь рассказ. Слова утонули в рыданиях.