Я поделилась этой историей с Зоей. Не для того, чтобы читать ей нотации, а чтобы она поняла, что бывает, если долго игнорировать свое здоровье и забывать о себе.
Знаю не понаслышке. Мой неудачный брак тому пример.
Валера красиво и настойчиво добивался меня. Он словно заполнил собой всю мою жизнь. Я долго сопротивлялась. Чувствовала, что в нем есть что-то ненадежное…
Женская интуиция – это мощная, но хрупкая сила. Прислушиваться к ней нелегко, ведь она часто противоречит логике. Отстаивать свои решения, основанные на интуиции, особенно сложно, особенно когда женщина уязвима и нуждается в помощи. Если не обратить внимания на ее сигналы, можно получить жизненный урок, который не всегда будет позитивным. Зато это будет опыт, часто горький.
Интуиция подсказывала мне, что Валера – не лучший выбор. Я сопротивлялась его ухаживаниям. А после волшебной ночи с незнакомцем в отеле у меня было с чем сравнить. Я поняла, что такое настоящая страсть, сильное влечение, химия.
Мама снова заболела. Валера вызвался помочь, перевез маму в Москву, нашел лучших врачей и обещал, что все будет хорошо. Ей действительно становилось лучше. Из благодарности и радости я согласилась выйти за него замуж. Мы сыграли свадьбу быстро, чтобы мама могла быть на празднике.
А через несколько месяцев ее не стало.
У меня остались только Валера и малышка в животе.
Девочка появилась на свет раньше срока, но муж ничего не заподозрил.
Только после возвращения из роддома все изменилось. Потеря мамы и послеродовая депрессия изменили меня… Я ничего не хотела. Вставать с постели, есть, заботиться о себе. Чувствовала себя одинокой и несчастной.
Маша всегда спала беспокойно: то колики, то еще что-то. Я была измотана.
А Валера, вместо того чтобы помогать, заявил, что устал от детского плача, и начал пропадать по ночам, а иногда и сутками.
Мне было все равно.
Маша росла, часто болела, как и все дети. Мне было нелегко, но она стала моим светом. Моим солнышком. Причиной жить, работать над собой.
Валера заметил перемены: я стала заниматься спортом, внешностью и вышла на работу. Он решил, что у меня появился кто-то другой. Сначала он ревновал, потом кричал. Несколько раз он уходил из дома, а пару раз выгонял нас с Машей, и мы жили в гостинице.
Это стало последней каплей. Я решила с ним разойтись.
Когда я пришла домой и увидела его с другой, даже обрадовалась. Я не стану инициатором нашего развода!
Он предал нас и лишил всего, чем мы жили. Развод истощил меня физически и морально. Из-за частых судебных заседаний я едва не потеряла работу.
Мы с Валерой поделили всё имущество в квартире. Всё, что купили за четыре года, продали, а деньги разделили пополам. Он не оставил мне даже чайник, забрав половину всего.
К сожалению, он сумел полностью завладеть нашей квартирой. Этот человек смог доказать, что вложил в покупку деньги, полученные по наследству. Он забрал всё, хотя мы вместе работали и копили на эту квартиру.
«Машенька, конечно, может остаться здесь. Я же не против! А вот тебе, милая, Алёнушке здесь не место», – повторял он, когда я пыталась объяснить, что он лишает ребёнка крыши над головой. Похоже, его беременной любовнице Верусе в тот момент крыша была нужнее.
Я размышляла о жизни, осознавая, что больше не усну. Тем более, Машеньку постоянно беспокоили: то кровь брали, то посреди ночи отправляли на УЗИ к дежурному врачу в другом отделении.
К утру я была без сил. Маша засыпала на ходу. Я тоже отключалась периодически, несмотря на жару и солнце, пробивающееся в окно прямо на нас с дочкой.
– Алена Викторовна, – услышала бархатный голос, словно сотканный из воспоминаний и солнечных бликов.
Он будто звал меня из самой глубины прошлого, нашептывая что-то забытое, но бесконечно родное.
Веки дрогнули и распахнулись, впуская в себя свет, который поначалу резал глаза, а затем сложился в четкий образ.
Передо мной склонился мой мужчина-мечта. Он был невероятно красив, с какой-то обезоруживающей, интеллигентной красотой. Уверенный взгляд, легкая полуулыбка, играющая на губах, с флером надежности и харизмы.
Я моргала, пытаясь прогнать остатки сна, думая, что этот удивительный мужчина мне приснился, но он никуда не исчезал.