— Я должна ей отчитываться? — уточнила Нора.
— Нет, — ответила за него Соколова, — но я жду полного содействия, иначе работа не имеет смысла. Сегодня я занята, хоронят одного старого друга, а потом должна появиться у себя в мэрии, поэтому все детали мы обсудим в следующую пятницу у вас в офисе.
Аудитор коротко кивнула Генри, почти насильно пожала Норе руку и уверенным шагом вышла.
— Ты мне не доверяешь? — прямо спросила Суарес.
— Нет, — так же прямо ответил Фальк, — но и не должен. Моя бабка доверяла Варгасу, ты прекрасно помнишь, что с ним случилось, я этой ошибки не допущу. Вопрос не в доверии, а в том, насколько хорошо мы работаем на благо нашей семьи, и что нужно сделать, чтобы мы работали ещё лучше. Если Соколова найдёт слабые места, мы их усилим, у неё большой опыт. Ты выяснила, что случилось на похоронах Терезы Симонс?
— Да, — кивнула женщина, — Бюро считает, что это устроил Павел Веласкес, из мести. Мы ведь хотели его прижать, даже людей послали. Он с понедельника неизвестно где скрывается, наверняка виноват.
— Виноват он или нет, разберись с ним, — равнодушно сказал Генри, — тихо, не привлекая внимания, а то, что произошло, спиши на кого-нибудь ещё, пусть знают, что мы умеем наказывать. И было бы хорошо, если бы этот кто-то оказался из людей Гальяцци. Соколовой об этом знать не нужно.
Сидя в вертолёте, летевшем на юг, Нора перебирала в голове то, что нужно успеть сделать до пятницы, например, подчистить всё, что могло бы привести к настоящему похитителю данных из башни «Айзенштайн». Её беспокоил Генри, точнее, его положение в семье. У Магды было несколько внуков, которые занимали высокие посты в корпорации, и все они наверняка захотят получить свой кусок пирога, это значило, что ей нужно выбрать правильную сторону. Нора связалась со своим помощником, и приказала выяснить всё о Елене Соколовой. Эту женщину боялся Генри Фальк, и возможно, именно эту сторону ей, Норе Суарес, предстоит принять.
— Не скрывай, — сказала она помощнику, — пусть поиск будет виден, можешь даже запросить Северный. И выясни, на какие похороны она отправилась.
— Это несложно, — сказал помощник через минуту, — она есть в списке приглашённых. Матеуш Гомеш, мэр Старой столицы, его хоронят сегодня. Кладбище Альвареса, закрытая церемония, приглашения разосланы ещё неделю назад.
С утра воскресенья над кладбищем Альвареса в Нижнем городе повисли грозовые облака, молодая женщина, одетая в чёрное платье, стояла под мелким дождём, крошечные капельки на чёрных волосах искрились в лучах Сола, пробившиеся сквозь тучи. Гроб с её отцом только что скрылся в фамильном склепе, важные гости, в основном высокие чиновники из протекторатов и департаментов правительства подходили, клали цветы на мраморную плиту, говорили какие-то вежливые слова, Мириам кивала, стараясь сдержать слёзы, брат, капитан Эйтор Гомеш, держал её за руку. Рядом с ними стоял высокий пожилой мужчина в дорогом костюме, пошитом лучшим портным столицы, с седой бородкой и длинными седыми курчавыми волосами, свободно лежащими на плечах. Его звали дон Чезаре Гальяцци.
Ещё месяц назад Матеуш Гомеш, бодрый и вполне здоровый, не собирался умирать. Всё изменилось за две недели до Рождества, отца Мириам словно подменили, он явно нервничал, никуда не выходил из своего особняка, нанял дополнительную охрану. На все вопросы он говорил какую-то чушь о призраках, приходящих во сне и забирающих душу. В кабинете на столе появилась фотография светловолосой красотки в серебристом бикини, сидящей на корме яхты, кто это такая, Матеуш не объяснял, а Мириам не спрашивала. Видимо, эта женщина что-то значила в жизни отца, она не раз заставала его глядящим на картинку пустыми глазами.
Матеуш умер рано утром первого декабря, когда гости уже разъехались, перед этим он наконец-то вылез из раковины, много шутил, говорил тосты и смеялся. В шесть первой трети появился сигнал о перебоях в работе сердца, а через десять секунд — об исчезновении мозговых импульсов, органы начали отказывать один за другим. Мириам и Эйтор дотащили отца до медблока, оборудованного на первом этаже рядом со столовой, там стояла самая современная медицинская аппаратура, способная в буквальном смысле воскрешать из мёртвых. Кровь заставили бежать по жилам с помощью электрических импульсов, она насыщалась кислородом, очищалась фильтрами, и казалось, мэр выкарабкается, но внезапно мышцы словно взбесились, волокна принялись резко сокращаться и рваться, всё тело скрючило, кости крошились, словно были сделаны из графита, глаза выскочили из орбит, а сердце разорвало. Знаменитый доктор Лео Шварц, который появился вместе с бригадой врачей, только руками развёл, сказал, что медицина в таких случаях бессильна, и что такой случай он видит впервые, хотя о подобном слышал.