— У меня всё хорошо, — сказала Фран в пустоту, — в воскресенье готовилась к зачётам, а весь понедельник просидела на лекциях, да кому они вообще нужны — всё равно осталось чуть-чуть, ещё неделя, и я получу наконец диплом. А ещё, представляешь, Терезу позавчера подстрелили, а я попала к ней на стажировку, теперь буду работать в «Ньюс».
Она отколупнула от густой массы мороженого небольшой кусочек, и начала рассказывать, как прожила ещё один год, почти не шевеля губами. Наконец, мороженое у Фран закончилось, а в контейнере, что стоял напротив, растаяло. Кофе давно остыло, к нему она не притронулась. Девушка достала из кармана маленькую деревянную коробочку, перевязанную белой лентой, положила возле растаявшего мороженного, рядом примостила цветы.
— С днём рождения, папочка. Только не открывай до начала второй трети, ты же знаешь правило.
Она поднялась, и ушла, не оглядываясь.
Тереза Симонс чувствовала себя отлично. Медицина на Сегунде творила чудеса, ещё недавно она истекала кровью, валялась в больничном коконе с дыркой в ноге, сегодня о случившемся напоминал шрам, который через неделю превратится в тоненькую ниточку, а потом и вовсе пропадёт. Хотя нет, его Тереза обязательно на какое-то время оставит — профессия репортёра смертельно опасна, и те, кто сидит в кабинетах на шестом этаже «Ньюс» и платит ей деньги, должны об этом помнить.
И не только они, а ещё и полиция, навроде той драной кошки, что её пыталась допросить. У Симонс была профессиональная память на лица, этого сержанта она помнила — жизнь у Насти Волковой казалась скучной и серой, но на самом деле, если покопаться, набиралось материала на приличный репортаж. Приличный, но не сенсационный, а по мелочам Тереза не разбрасывалась. Вообще, со стороны могло показаться, что у ведущего репортёра «Ньюс» нюх на сенсации и чужие тайны, на самом деле на Терезу работала целая команда, подбиравшая очередных жертв. Феликс Орлов, с которым она чуть было не умерла на яхте в первый день года, отлично подходил для расследования, помимо того, что удалось накопать в полиции и Бюро, информаторы из мафии тоже кое-что подбросили, но Орлова подстрелили, и судя по всему, насмерть. Мёртвые люди интересны только фактом своей смерти, они не боятся разоблачений. Симонс отвела на подпольного торговца оружием две недели, и теперь в её графике образовалась пустота, которую требовалось кем-то заполнить.
Женщина припарковала новенький белый кабриолет на личной парковке возле двух кубиков «Ньюс», соединённых перемычкой, придала лицу печальное выражение и направилась к себе в кабинет на пятом этаже, не забывая прихрамывать.
— Сеньора Ортега ждёт вас через сорок минут, — личный помощник, низенький смуглый индус Тимми почтительно поклонился, сложив ладони перед грудью.
Тереза проверила комм, там никаких сообщений не было.
— Просила передать вам это лично, — добавил Тимми, всем своим видом выражая радость от встречи с боссом.
Тимми перепрыгнул с третьего этажа сразу на пятый и не скрывал, что очень дорожит своим новым местом. Симонс была той ещё тварью и сволочью, готовой на всё ради карьеры, но к подчинённым по пустякам не придиралась, платили здесь неплохо, и главное, через два-три года вполне можно уйти в какую-нибудь программу исполнительным продюсером. А два года можно и потерпеть.
— Когда? — уточнила Тереза.
— Только что. Все ваши поручения выполнены, отчёт у вас в комме, и на столе.
— Вызови мне Титова и Фельдман из аналитики, у них есть полчаса. И пусть поторопятся, кое-что нам надо обсудить с глазу на глаз.
— Слушаюсь. Ваша новая ассистентка на рабочем месте с начала второй трети.
— Во сколько я беру интервью у кандидата в мэры? — спросила Симонс, хотя отлично помнила и время, и место.
— В пять второй трети.
— Включи её в группу, введи в курс дела. И предупреди, чтобы не путалась под ногами.
— Конечно, — Тимми закивал головой, — я её припугну.
— Даже не думай, — репортёр улыбнулась, — не хватало только мне испуганной овцы, наоборот, вдохнови, расскажи, как это здорово — мне помогать. Это ведь прекрасно, да, Тимми?
Маленький индус закивал головой ещё чаще.
— Ладно, сама сделаю. Когда вернусь от Мишель, проводи ко мне.
Через тридцать пять минут Тереза вышла из кабинета и направилась к лифту — единственному перевозившему ведущих работников редакции с пятого на шестой этаж. Обычные сотрудники пользовались лифтами в другом конце здания, их дальше кабинетов секретарей и младших вице-президентов не пускали, Тереза поднялась в главный холл, в который выходили двери приёмных Мишель Ортеги и её заместителей. Репортёр не знала, зачем её хочет видеть начальство, и немного нервничала.