— Я в отпуске, поэтому могу делать всё, что захочу, — заявила Рози, — и не обязана докладывать обо всём, что услышу. Хотя, если бы ты знал, сколько на тебя информации накоплено у нас в канцелярии, ты не стал бы думать, что чем-то меня удивишь.
Молодой человек пожал плечами, и рассказал об острове, куда их привезли, сняв браслеты, об охотниках на магов, о самих магах, одним из которых был Виктор Лапорт, и о том, как он оттуда выбрался.
— Это ничего не объясняет, — твёрдо сказала женщина, — ты был несколько дней без браслета, хорошо, с чего ты взял, что тебе ничего не угрожает? Я читала отчёт по Лапорту, там много неясностей, но результат всё равно тот же — он свихнулся.
— А что ты знаешь о генерале Альваресе?
— То же, что и все.
— Например, о проекте, который он возглавлял сто семьдесят лет назад?
Розмари слегка напряглась.
— Генерал чем только не занимался, когда его в отставку отправили.
— Хорошо. То, что я тебе расскажу, уйдёт в сеть, если ты меня сдашь.
— Дорогой, если я расскажу то, что уже знаю, тебя запрут до конца жизни, — напомнила ему Рози, — начал говорить, продолжай.
Веласкес улыбнулся, ситуация и вправду была патовой. Его бы точно заперли, а у начальства Розмари появился бы выбор — повысить ей уровень доступа до максимального, или запереть вместе с ним, и Павел был почти уверен, что генерал Хоук выберет второе. Розмари, похоже, тоже так считала.
— Если коротко, Альварес проводил опыты над магами, пытался добиться полного повиновения, многое из того, что сейчас применяет Служба контроля, осталось от его проекта. Тогда, после восстания, в его распоряжении было семнадцать эсперов без браслетов, и он кое-что выяснил. Смотри, — Павел стащил браслет, растопырил пальцы, — когда ты снимаешь блокиратор, поле планеты соединяется с чем-то внутри тебя, и ты чувствуешь прилив сил, через несколько часов или дней появляются новые способности. ты можешь огненные шары кидать, или бить электричеством, не дышать час или полтора, ну ты видела безумных магов, что я тебе рассказываю. Но если маг каким-то образом сможет взять это под контроль, то через некоторое время, через месяц-два примерно, вот здесь, вокруг кисти, появляется свечение, хорошо заметное в полумраке, оно означает, что есть надежда. Поэтому проект назвали «Сияние». Он был закрыт сто семьдесят лет назад, потому что из семнадцати магов выжили только двое, точнее, целых двое, и они могли себя контролировать. И их тоже уничтожили, сама понимаешь почему.
— И ты это как-то узнал?
— Эл Кавендиш был моим опекуном, — напомнил Веласкес, — после его смерти кое-что осталось — описание проекта, протоколы, дневники наблюдений, я случайно их нашёл в подвале, отпечатанные на обычном пластике.
— И где они теперь?
— В надёжном месте, не беспокойся, если я не захочу, их никто не найдёт.
— Хорошо, предположим, я тебе верю. В чём сложность? Нужно особое оборудование?
— Штука в том, что, чтобы освободиться от блокиратора, нужно умереть.
— И ты умер? — с сомнением в голосе спросила Розмари.
— Да, я убил себя несколько десятков раз, точнее, убивал до тех пор, пока не понял, что не восстанавливаюсь больше. И тогда мне помог друг, иначе я бы не выкарабкался, его зовут Люцифер. Если пожелаешь, я вас потом познакомлю. В общем, браслет мне теперь не нужен, и с ума я сходить не собираюсь.
— Звучит как бред, — Рози передёрнула плечами. — Как ты можешь быть уверен? В себе и этом Люцифере?
— Я прохожу тесты в Службе контроля раз в полгода. Если бы были отклонения, я бы знал.
— Ну и как это, быть настоящим магом?
— Если честно, ничего особенного, — Павел слегка улыбнулся, — будь у меня был выбор, я бы лучше блокиратор носил, в смысле, по-прежнему. В приюте выживал каждый второй, а тут, если верить статистике Альвареса, один из девяти. Это получается чуть больше пяти процентов, шанс на успех. К тому же выигрыш не такой уж большой, ну сможешь ты делать сама вещи, которые обычно делаешь с помощью оборудования, только и всего. Ты не станешь каким-то высшим существом, первое время, да, просто кайфуешь от прилива энергии, но потом понимаешь, что мог бы прекрасно жить и без этого. Что с тобой?
Лицо Розмари перекосило, она сидела, обхватив ладонью правой руки кисть левой, и явно очень сильно мучалась.
— Боль, — прохрипела она, — у меня приступ. Чёрт, ладно.
Девушка сдёрнула браслет, но раскалённые иглы, бьющие в виски, не отставали. Интервал между парными ударами уменьшился до трёх секунд. Внезапно наступило облегчение, Павел взял её за руку.
— Так лучше?