— Надо перекусить, — сказала она, — эй, Эф, ты как?
— Несколько месяцев назад я был обычным инженером, — Геллер тоже стянул визор, — и мне в голову не приходило заниматься этой чушью. Но стоит только начать. У меня пусто. А у тебя?
— Кое-что нашла в документах строительного департамента, тысячи аукционов на аренду земли, сметы на строительство, отчёты.
— И что тебя заинтересовало?
— Если скажу — придётся тебя убить.
— Ты серьёзно? Тогда лучше не надо.
— Шучу, это не тайна, просто никто обычно не интересуется, кроме подрядчиков. Смотри, вывожу карту, что ты видишь? Острова, много островов. Если брать двадцатикилометровую линию от берега, вокруг Параизу их больше сотни, а если увеличить до ста километров, почти тысяча. Примерно две трети — голые скалы, они мало кого интересуют, остальные пригодные для освоения клочки земли давно застроили и перепродают. Всё, что дальше, спросом не пользуется, люди привыкли жить вблизи от цивилизации. Поэтому там практически нет сделок, если ты захочешь заселить такой островок, пусть даже в Южном полушарии, подаёшь документы, выясняешь, не занят ли он, платишь регистрационный взнос, и земля твоя. Естественно, ты должен возвести постройки в течение двух лет, иначе всё отберут.
— Большой взнос?
— От типа и площади зависит, но даже ты потянешь. У каждого правительственного объекта есть санитарная зона, от трёх до пяти километров, даже если там есть земля, она не поступает в продажу. Все эти объекты можно найти в реестрах строительных компаний, потому что государство — выгодный заказчик, аукционы проходят в закрытом режиме, к результатам только правительственный департамент имеет доступ, поскольку он всё оплачивает. Например, у Сил обороны четырнадцать баз в стокилометровой зоне, при желании ты можешь их посетить, надо только подать заявку и получить разрешение.
— Так просто?
— Да, это ведь не враждебная какая-то организация, мы, сеньор Геллер, служим планете и всем, кто её населяет, так что любой может своими глазами увидеть, хорошо мы это делаем или нет.
— И много желающих?
— Кроме репортёров и тех, кто собирается пойти служить — почти никого. Скажи лучше, этот канал хорошо защищён?
— Можешь быть уверена, — пообещал Геллер, — если нас пытались бы подслушать, или перехватить, я бы знал. Разговор не записывается, любые следы уничтожаются, а то, что уничтожить нельзя, подменяется. Я на этом выдру съел.
— Ладно, у правительства есть свои объекты за стокилометровой зоной, это могут быть резервные склады или полигоны, или, например, что-то, связанное с космосом. Если объект не хотят раскрывать, то оформляют как частную территорию, в этом случае заявка подаётся на основной остров и на всё, что в пяти километрах от него. У нас, как ты знаешь, доступ на частную собственность запрещён без ордера судьи, так что с секретностью там всё в порядке, ты даже можешь убрать свои владения с доступных карт. Так вот, кажется, я нашла такой объект, почти на самой границе, и он никому не принадлежит уже шесть лет, потому что по документам там ничего нет, а вот по строительным отчётам «Айзенштайн» — есть, они подавали заявку, и её отклонили. Никто бы не заметил, но шесть лет назад береговую линию скорректировали, с учётом близких крупных островов, стокилометровая зона отодвинулась., в документах возникла путаница, потом всё поправили, конечно. Участок на западе, почти на самой границе. Не знаю, возможно там только начали что-то строить, и не закончили, но можно проверить.
И Рози подсветила небольшой участок океана в ста километрах от Ньюпорта.
На острове, затерянном среди бескрайних просторов океана Сегунды, на минус втором этаже белоснежного здания, Филипа Суарес пришла в себя, попыталась открыть глаза, но веки будто склеились. Она пошарила руками, нащупала простынь и нижнее бельё, попыталась сесть, приподняла голову, и тут же уронила обратно на подушку — перед глазами замелькали оранжевые пятна, неприятный комок подступил к гортани. Ноги едва шевелились, их словно что-то удерживало. Филипа с трудом разлепила губы, звуки словно застряли в горле, не желая выползать наружу.
— Помогите, — кое-как прошептала она.
Сердце колотилось, девушка привычно попыталась скользнуть сознанием внутрь организма, чтобы узнать, что там не в порядке, но не смогла. И от этого бессилия, непривычного эсперам, ей стало страшно. Она рванула правую руку, обхватила кисть левой, нащупала блокиратор и облегчённо вздохнула.