— Это послание, — молодой человек пожал плечами, — думаю, она поймёт. Ну а если нет, через два года дом всё равно отойдёт ей.
— Какое ещё послание? Вечно ты во что-то впутываешься, Пол, — Нина печально вздохнула, — с того момента, как ты у нас появился. Помню, папа всегда этим гордился, говорил, что если ты и сломаешь себе шею, то так, что об этом все будут говорить, всегда об этом спорил с мамой, та была готова тебя запереть, лишь бы себе не навредил. Иногда мне казалось, что она любила тебя больше, чем нас, потом только поняла, ты ведь был ещё ребёнок, а мы уже выросли.
— Да, это вторая причина, почему я здесь. Как Триш?
— Отлично. Имплант прижился замечательно, врач говорит, что никакого отторжения уже быть не может, так что я больше за неё не боюсь. Представляешь, что было, если бы не ты? Девочка могла умереть, или стать эспером, что почти одно и то же. Прости.
Павел кивнул. За детишками, у которых не приживался имплант, следили, и когда происходил выброс энергии или им исполнялось девять лет, забирали в специальные заведения Службы контроля. Там выживал едва ли каждый второй — не потому, что с детьми плохо обращались, причиной была сама природа формирующегося организма эспера, который в любой момент мог пойти вразнос и самоуничтожиться. Вне стен приюта у подрастающих магов шансов выжить было ещё меньше, но, тем не менее, на Свободных территориях многие росли в семьях, рискуя поджарить вместе с собой своих близких. Он сам выбрался из приюта в одиннадцать, и считал, что ему очень повезло.
— Расскажи мне кое-что о Маркусе Валленбахе, — попросил молодой человек.
Женщина вздрогнула, этого вопроса она ожидала меньше всего.
— При чём тут Маркус? Что ты о нём знаешь?
— Он — отец Триш?
— Павел, — Нина твёрдо взглянула на собеседника, — что происходит?
— Понимаешь, — парень замялся на секунду, — я, кстати, тоже Маркуса знал, он друг Патрика, и иногда у вас гостил. Так вот, с ним не всё гладко, кажется, этот человек проводил опыты над своими детьми, точнее, над эмбрионами. В прошлом году я занимался одним делом, и случайно нашёл девочку по имени Мона. Забавная такая, она могла искры между пальцами пускать, отлично обходилась и без браслета, и без импланта. Не полноценный эспер, но с задатками.
— Это невозможно, — женщина снисходительно улыбнулась, — ты что-то путаешь. Забыл, кем был мой отец? Я знаю об эсперах не меньше твоего. Маг не может обойтись без браслета, особенно в детстве.
— У Маркуса получилось. Он, оказывается, создал семь эмбрионов до того, как умер, и все они развиваются в обычных людей со слабыми магическими способностями.
Нина посмотрела в окно, напряжённо поджав губы.
— И при чём здесь Триш? — спросила она.
— Возможно, — Павел встал, подошёл к Нине, сел перед ней на корточки, взял за руку, — Триш — это седьмой эмбрион. А может быть, нет. Но я знаю, как проверить. Симптомы, которые были у Моны, очень похожи на те, что я лечил у Триш, и если Маркус её отец. это многое объясняет, то, почему ей помогали сеансы, и то, почему она сейчас так отлично себя чувствует, хотя по всем признакам должна была бы сжечь кого-нибудь, и почему прижился имплант.
— Ладно, — жещина сжала руку Павла так сильно, словно тонула, на улице ещё было темно, но первые всполохи Сола показывались из-за горизонта, — только учти. об этом никто не знает, даже моя мама. Патрик нас познакомил, у них тогда ещё такая дружная компания была, четвёрка друзей. Падди, Маркус, Мойра Хоук, которую сейчас везде показывают, и Сара. Падди был влюблён в Сару, Сара бегала за Маркусом, Мойра всегда была сама по себе. А когда мой муж умер, мы случайно встретились, и Маркус решил приударить за мной, чтобы Патрик не нервничал. Сначала в шутку, а потом как-то само всё закрутилось, но мы скрывали ото всех, и в первую очередь от отца.
— Ты говоришь, Патрик был влюблён в Сару?
— Ну да, — чуть раздражённо ответила Нина, она думала совсем о другом, а этот вопрос сбил с толку, — они даже чуть не поженились лет двенадцать назад. Только она пропала куда-то, может, умерла, или замуж вышла за другого, я не спрашивала. В общем, когда родилась Триш, Маркус от неё не отходил. Чёрт, он её осматривал каждую неделю, просвечивал чем только мог, я думала, он действительно волнуется. А потом он погиб, Триш тогда года два было, и ещё через год начались эти приступы. Не пойму, ведь я чувствовала, Маркус любил меня и Триш, он не мог с нами так обойтись.
На глазах женщины показались слёзы, она аккуратно промокнула их салфеткой.