Бежицкий круто развернулся. Ему захотелось ударить эту деревенщину, не оценившую всего чудесного мига. Но рыбак расценил по-своему и попытался разрядить обстановку:
-Наполовину-то селёдки!
-Вон! – заорал Бежицкий и без сил рухнул подле мёртвого русалочьего тела. Один образец из десяти был утерян навсегда. один образец – это, конечно, ещё ничего. благо, эти идиоты быстро добрались до берега и сумели переложить свою добычу в дистиллированную воду. Центр вернёт им за эти растраты. Но кто вернёт Бежицкому один образец?
Из тяжёлых и скорбных дум его вывел голос Альбера – одного из полевых сотрудников, вечного разъездчика по редкостям. Бежицкий даже не знал, что из Центра вызвали и его. Хотя, Альбера и вызывать не надо, он как ищейка – сам придёт и найдёт.
-Совета хочешь? – спросил Альбер.
-Не хочу.
-А я всё равно скажу. Спиши ты эту мертвечину. Объясни как-нибудь, мол, уплыла. Или вырвалась. Не вини людей. Эти два рыбака на чёрном рынке сбагрить могли всех хоть живых, хоть мёртвых за бешеные деньги. А они нам, слышишь? Нам! Мы, конечно, и спасибо скажем, и вознаграждение пришлём, но оно, дай бог, чтоб хоть раз в двадцать меньше было, а не ещё ничтожнее.
Бежицкий растерянно взглянул на Альбера.
-Она мой образец!
-А я тебе говорю про будущее! – напомнил Альбер. – Про будущее Центра. Всего Центра. Он не только на твоих рыбах специализируется. Не ссорься с людьми, а не то следующего Конька-Горбунка мы в стойле ездовых лошадей найдем. А какую-нибудь Жар-Птицу в таверне съест какой-нибудь богатенький и амбициозный хмырь. А мы вообще без образцов останемся. Растерялись ребята, ну?
В словах Альбера был резон. Но Бежицкий ещё сомневался:
-но…что я скажу?
-Уплыла. Уплыла, мол, до твоего приезда. Или, что их всего девять было. девять-десять. Разница в одну букву. Только ты знаешь, что в жизнь.
Бежицкий кивнул, примиряясь. Альбер был прав. Образцы добывать было сложно, да и растерянность рыбаков понятна. Они же её спасти пытались, они не со зла, а от дурости. Но дурость та от благого намерения.
-А тело куда?
-Да брось в воду! – у Альбера всё было просто. – Она же в воде жила. Ну, вот туда пусть и возвращается. Помяни моё слово – за один образец можно и прикрыть. Центр, знай такое, тебя бы даже поблагодарил. А так…лучше ему не знать. И сам отписываться замучаешься, и с людьми поссоришься.
Бежицкий тяжело кивнул. Он не мог смотреть на мёртвую русалку, на сгинувший безвозвратно образец Р/Ч-1.
-Я уберу, - отозвался Альбер на незаданный вопрос. – Ты это, отвернись.
Бежицкий отвернулся. Он щзаткнул уши и всё-таки слышал, как грубо за хвост тянет мёртвое тело Альбер, как скрипит половица и дверь…
***
Дистиллированная вода плохо действовала на образцы Р\Ч. Теперь их было девять. Бежицкий заново начал свой отчёт для Центра, навсегда пытаясь стереть память о несчастном настоящем первом образце.
Но сейчас он ходил взад-вперёд между большими аквариумами, разглядывая расселённые образцы, и не понимал, почему они все такие вялые, столько спят. По его замыслу образцы должны были проявлять активность, пытаться выйти на контакт, проявлять себя, а они спали и даже почти не ели.
Ситуацию спас Альбер, заглянувший в лабораторию.
-Ты идиот, - резюмировал Альбер. – Сразу видно – теоретик! Всех своих амфибий ты уже изучал заспиртованными. А эти-то живые! Им эта твоя дистиллированная вода как яд. Они же в море жили!
-Ну и что? – не понял Бежицкий и вдруг хлопнул себя по лбу. До него дошло. Морская вода, наполненная всяческими остатками и солями, имеющая свою флору и фауну – была естественным источником обитания образцов, а он вынул их в лабораторные условия! Да, очистил от всякой грязи, но вместе с ними и лишил организмы, привыкшие к микробам и бактериям, прошлого существования.
Бежицкий вылетел из лаборатории так стремительно, что сам едва не врезался в большой аквариум. Правда, с доставкой морской воды вышла заминка: пока её привезли в нужном количестве для замены аквариумов, скончалось ещё два образца, причём, что было худшим: мужской и женский образец.
Бежицкий рвал и метал, бился головою об стол и рыдал. Он походил на сумасшедшего. Его поведение было столь необычным, что даже образцы Р\Ч, пронумерованные его заботливой рукою, с любопытством смотрели в своих аквариумах на его метания.
Бежицкий крыл себя последними словами. Утрата ещё двух образцов – это же катастрофа! Оставалось всего семь: два мужских, пять женских.