– Скринджерс надеется решить это до того, как информация просочится в прессу. Поэтому и намерен прибегнуть к сторонним рукам, чтобы не вызывать ненужного внимания к «Забвению». А кому кроме бывших подчинённых он может доверять?
– Один из образцов, – прорычал Джей, сидя теперь за игровым столом, когда бывший коллега наконец соизволил оставить его в покое, и не в силах справиться с бушевавшей в его душе яростью. – Ещё и Майк объявился. Действительно совпадение на миллион.
Он с такой силой сжал стакан, что тот разлетелся в дребезги.
Юная девушка-крупье, которая сейчас вела игру, от неожиданности отскочила от стола и в нерешительности уставилась на пит-босса, наблюдавшего за игрой.
– Мистер Джей, что-то случилось? – услужливо поспешил тот к игроку.
– Закрой стол, Лесли, – машинально ответил Джастин, поднимаясь на ноги и только сейчас заметив, что напугал крупье, нежно улыбнувшись, сдвинул последние фишки к флоту. – На чай.
Всю дорогу домой, Джей боролся с нахлынувшими воспоминаниями. Его била нервная дрожь, а пальцы неугомонно отбивали дробь по рулевому колесу. С трудом выжидая на светофорах, проклиная нерасторопных пешеходов, он всё же добрался до своего пентхауса.
Пулей вылетев из лифта, а после выйдя на нужном этаже, Джей бросился к телефону и сорвав трубку стал набирать номер. Но рука застыла над кнопкой вызова. Дыхание в одно мгновение пришло в норму, а дрожь в руках успокоилась, будто ничего и не было.
На телефонном столике, у аппарата лежал пухлый конверт с эмблемой «Abolitio[1]».
Медленно опустив трубку, Джей отступил на шаг.
– Ну, наконец-то ты объявился, – из просторной гостиной вышла молодая женщина в шёлковом нижнем белье и с мокрыми волосами, с которых капала вода. – Этот конверт принесли утром. Я не стала говорить им, где тебя искать.
– И тем не менее, они меня нашли, – раздражённо ответил Джей, беря в руки конверт и стремительно проходя в гостиную, попутно отталкивая от себя женщину, которая протянула к нему руки, намереваясь обнять.
– Опять проигрался? – сделала она вывод, пожав плечами, нисколько не обидевшись.
– Какого чёрта ты до сих пор здесь? – раздражённо спросил мужчина, даже не пытаясь смягчить интонации.
– Сам разрешил мне пожить у тебя. Уже забыл? – ничуть не смутилась женщина, вульгарно усаживаясь на кожаный диван.
– Благотворительность закончилась. Выметайся! – рявкнул он, прежде чем дверь кабинета захлопнулась за ним.
– В следующий раз скидок не жди, – равнодушно крикнула ему в след женщина и одевшись покинула пентхаус.
Тем временем Джастин разорвал конверт и его взору предстала толстая папка для бумаг. Вывалив содержимое на стол, он принялся внимательно изучать документы и фотографии.
– Да какого чёрта!!! – наконец дал он волю эмоциям и со всей силы запустил тяжёлую костяную пепельницу в стену, попав точно в картину напротив стола. – Я не обязан подчиняться Скринжерсу!!! Какого чёрта!!! Я больше не принадлежу «Забвению»!!!
А потом его взгляд остановился на старой фотографии Майкла Амбре приобщённой к этому делу.
– Какого чёрта, ты, поганый ублюдок, выжил? – прорычал он, ударяя кулаком по столу рядом с фотографией. – Когда об этом узнает Чарли, ты будешь не рад, что тебе это удалось.
Прошло некоторое время, прежде чем Джастин смог совладать со своей яростью. Когда же наконец его дыхание вернулось в норму, он достал из внутреннего кармана бумажник и, открыв его, извлёк потрёпанную визитку.
– Проклятье, – тихо выругался он. – Надеюсь, Чарльз ещё в строю.
После чего снял трубку телефона.
В уютно обставленной, оформленной в нежно бежевых тонах спальне, на обширной кровати на самом её крае, свернувшись калачиком, лежала девушка с бесцветными лишёнными объёма волосами, большими серо-голубыми глазами на худощавом лице, которые, не мигая, смотрели куда-то в угол комнаты.
С улицы доносились неясные звуки, шум дороги, гомон голосов, да свист ветра в проводах. Монотонное тиканье часов отдавалось эхом в сознании. Ни спать, ни думать она не могла. Только сражаться изо всех сил с болью.
Вот дверь в комнату открылась и порог переступил мужчина. Но у блондинки не было сил, даже поднять взгляд. Она краем глаза наблюдала за тем, как гость подошёл к кровати и, склонившись, долгое время смотрел на неё.