Ведомая «Венди», Хатч приземлилась на острове, чтобы подождать, пока спадет полуденный прилив. До башни оставалось примерно пятнадцать километров на запад.
— Сколько нам еще тащиться? — спросил Мак.
— Устраивайтесь поудобнее, — ответила она. — До окончания прилива несколько часов.
— Это же огромная потеря времени, Хатч. Почему бы сразу не отправиться туда?
— Тогда нас смоет волной. Потерпите.
Макаллистер уставился в иллюминатор и стал разглядывать морской простор, испещренный островами.
— Терпение требует наличия времени, Присцилла, — назидательным тоном проговорил он.
— Гюнтер. — Сварщица Джанет выглядела несчастной. — Мне тут задали вопрос… и я не знаю, как на него ответить.
— Валяйте, — отозвался Бикман.
— Все стержни выглядят одинаково. Мы распределили бригады вдоль агрегата на протяжении четырехсот двадцати километров через каждые восемь тысяч метров.
— Там, где поперечные пластины, — произнес Бикман.
— Совершенно верно. Мы собираемся отделить один стержень и астероид от остальной конструкции.
— Хорошо. Так в чем проблемы?
— Для этого нам придется освободить стержень от пластин. Речь идет о пяти толстых стальных пластинах, и вдобавок том месте, где эта штука соединяется с астероидом, — там тоже нечто типа пластины. А теперь вопрос: мы не хотим отделять центральный стержень, поскольку это требует очень много резки и прочих манипуляций. Пока самый легкий путь — отрезать и забрать один из внешних стержней.
— И?
— Как нам быть уверенными, что все бригады освободят один и тот же стержень? Эта штука очень длинная. Стержни все одинаковые. И нет никакого способа отличить один от другого.
— Ох, — вздохнул Бикман при мысли, что не подумал об этом. — Полагаю, мы могли бы послать шаттл. И маркировать эту проклятую штуку.
— Вы хотите сказать, что надо подождать, пока шаттл не нарисует полоски на одном из стержней? Это займет слишком много времени. А у нас его нет. И, по-моему, нет такого большого маркера.
Бикман нахмурился. А Джанет подумала: «Много ли еще таких проблем, которые могут возникнуть и которые никто не предвидел?»
— А что вы скажете о молотке?
— Зачем нам молоток?
— Ударять по стержню. Каждая бригада возьмет по стетоскопу — они есть в медотсеке. Пусть прислушиваются к каждому звуку. Думаю, что вибрация обязательно дойдет до них, даже на расстояние свыше восьми тысяч метров.
На лице Бикмана появилось выражение, говорящее о том, что он особо не задумывался об этой идее.
— Я не специалист по акустике, — проговорил он. — Но стержни соединены в агрегат стальными пластинами. Поэтому они все завибрируют. Полагаю, амплитуда будет разная, но не уверен, что это выход из положения.
— И что тогда?
Он глубоко вздохнул. Выдохнул.
Несколько человек из ее бригады ожидали внизу, там, где внешники тренировались и что недавно обозначили как «Палуба Вн.».
— Я зайду к вам.
Он пришел через пять минут.
— Все отлично, — сообщил он.
Фрагмент агрегата светился на экране Джанет.
— Стержни расположены через правильные промежутки. Восемь на периметре. Шесть на внутренней дуге. Один в центре.
Фрагмент вращался, подсвечивая детали в соответствии со словами Бикмана.
— Если смотреть вдоль него, то есть лишь единственное положение, при котором стержни выстроены в ряд. Вы используете один из внутренних стержней, видных с этой точки.
— Который?
— Это довольно просто. Расположим всё горизонтально. Один конец агрегата указывает прямиком на Обреченную. В любом месте можно встать на верх агрегата. Самый верхний стержень назовем Альфа. Его мы и используем.
— А как мы определим верх агрегата?
— Просто. Ориентируясь по самой планете. На ее северный полюс. Север — это верх.
— Вы уверены, что все смогут отыскать северный полюс?
— Им не обязательно делать это самим. Можно приказать пилоту расположить шаттл таким образом, чтобы северный полюс отождествлялся с самым высоким уровнем. — У Бикмана дернулась бровь. — Не вижу, почему бы это не сработало.
— Классный план, Гюнтер, — сказала Джанет.
Он рассмеялся.
— Потому-то мне и платят уйму денег. — Он подумал еще. — Устройте так, чтобы все бригады нанесли отметки в одно и то же время. Не забудьте, что агрегат вращается.
Бикман едва закончил писать свое заключение для Марселя, когда зажегся экран. Появилось изображение Марка Бентли, его приятеля-планетолога, специализирующегося на ядрах газовых гигантов. В настоящее время он был директором обсерватории, расположенной на обратной стороне Луны. Они с Бикманом дружили очень давно. В свободное время Бентли выступал на сцене, как актер-любитель.