Беглец почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы, и подавил стон. Он и не подозревал, что девочки запомнили синяк, полученный им вскоре после отъезда из Форт-Ливенуорта. Он сам заметил их только тогда, когда Гейнс вновь присоединился к каравану.
Душа у него сейчас болела больше, чем лицо и ребра. Уж лучше умереть, чем позволить себя найти, сказал себе он. У него начала кружиться голова.
— Уже темно, — сказал Райс. — Пора возвращаться. — Девочки запротестовали, но он добавил: — Я все расскажу Риверу. Он придумает, что делать.
И Натан услышал удаляющиеся шаги. Когда они затихли, он с шумом втянул в себя воздух. Голова у него закружилась еще сильнее, и он провалился куда-то в темноту…
Его лица коснулось что-то теплое, и сознание попыталось пробиться сквозь плотный туман забытья. Натан попытался пошевелиться, но тело не подчинялось ему.
— Как ты его нашел? — спросил чей-то далекий голос.
— Мы с девочками пришли спросить, не хочет ли он погулять с нами, но его дядя прогнал нас и сказал, что Натана нет. Девочки стали волноваться, и мы пошли его искать.
Натан приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света.
Райс продолжал:
— Фрида так плакала, что мне пришлось отвести их обратно, но мне показалось, что я слышал в кустах какой-то шорох. Я решил найти Ривера.
— Не нужно искать его. — Голос мужчины стал ближе, и туман в голове Натана начал рассеиваться. — Помоги мне поднять его. Только не урони фонарь.
Мальчик не сопротивлялся, когда его поднимали. Голова у него продолжала кружиться, грудь сдавило от нестерпимой боли, однако он ухитрялся самостоятельно переставлять ноги.
Добравшись до костра, он не смог сдержать стон.
— Сходи за доктором, — велел Эли Райсу.
Натан посмотрел вслед уходившему приятелю и подозрительно покосился на Эли. Старик взял миску с водой и опустил туда тряпку.
— Дядя избил тебя за то, что случилось на берегу?
Он приложил тряпку к распухшему глазу Натана, и мальчик вздрогнул.
— Нет, — выдохнул он. Говорить оказалось труднее, чем он думал, и только через секунду он медленно продолжил: — Я пытался забраться на скалу и сорвался.
— Серьезно? — недоверчиво покачал головой Эли, пытливо глядя на него.
Вскоре пришли Райс и Кэрролл. Пока доктор осматривал многочисленные ссадины и синяки мальчика, Эли и Райс не сводили с него глаз.
— Похоже, челюсть не сломана, — сказал Кэрролл, усаживаясь поодаль и глядя Натану в глаза. — Но сотрясение мозга вполне возможно. Это могло бы объяснить и обморок.
— Я просто уснул. У меня слишком крепкая голова, чтобы ее разбить!
Натан попытался рассмеяться, и все увидели, как он схватился за бок и сморщился от боли.
— Вот что, сынок, давай-ка проверим, как там твои ребра. — Доктор начал расстегивать ему рубашку.
Натан попытался оттолкнуть его руки и поразился собственной слабости.
— Ребра как ребра, — проворчал он, но потом сдался и лег на спину.
Кэрролл распахнул его рубашку и негромко присвистнул.
— Кто-то здорово над тобой поработал!
— Нет, я упал с лошади.
— Или со скалы, — поправил его Эли.
— Ну да, верно.
— А кровью ты не кашлял? — спросил Кэрролл.
Выражение лица Натана заставило его отдернуть руку.
— Я вообще не кашлял.
Кэрролл обернулся к Эли.
— Нужно будет покрепче забинтовать ребра — на тот случай, если они сломаны. Если он несколько дней проведет в покое, думаю, все обойдется.
— В покое? А идти пешком ему можно? — проворчал старик. — Если пацан будет лежать в тряском фургоне, это едва ли пойдет на пользу его ребрам.
— Думаю, если у него хватит сил, то можно. Иначе придется подвесить носилки.
— Ой! Подождите минутку. — Натан попытался сесть и застегнуть рубашку. — Не нужно мне никаких носилок. И в фургоне я тоже не поеду. Либо пойду пешком, либо останусь здесь. Пусть они выбирают.
Эли бросил на него понимающий взгляд.
— Райс, принеси что-нибудь, чем можно забинтовать ребра.
— Есть, сэр. Может быть, поискать Ривера? А где Сара?
— Оставь их в покое. Мы сами позаботимся о юном Гейнсе. Спрячем его в фургоне с припасами и посмотрим, когда эта дубина вспомнит о своем племяннике.
— Вы не знаете, с кем связываетесь, — прошептал Натан.
— Ну, он тоже нас не знает. — Эли встал и подбросил дров в костер. — Надо же! Лупить мальчишку, пока тот не уползет. Избить в кровь. Все лицо в ссадинах…
— Такое уже бывало? — мягко спросил Кэрролл у мальчика.
Тот прищурился.
— Да. Падаю я часто. Док, а вы умеете лечить подобные случаи?
Когда Эли забинтовал ему грудь полосками ткани, накормил бульоном и уложил в фургоне, Натан подумал, что это все же лучше, чем умирать от голода и холода в кустах. Ему хотелось верить, что он оказался среди друзей.
Однако кто захочет дружить с трусом, который боится перечить Быку и даже не может убежать от него? — с горечью спросил себя мальчик. Кто захочет помогать такому человеку?
Натан вспомнил слова, сказанные Эли о его дяде. Быка Гейнса здесь ненавидели все, и он их понимал.
Паренек закрыл глаза, поняв, что смертельно устал. Да, ему крепко досталось, однако дело того стоило. Когда Бык заметил, что он спускается с холма вместе с Сарой, и потребовал рассказать, о чем они говорили, Натан не вымолвил ни слова, несмотря на побои, которыми осыпал его дядя. Он предупредил леди, и Ривер ее спрятал. А значит, сегодня ночью старый Бык ее не получит.
Эта мысль показалась ему настолько утешительной, что Натан уснул.
На рассвете Даниель разбудил Сару поцелуем. Она попыталась привлечь его к себе, но он не позволил ей.
— Радость моя, пора вставать.
Сара тихонько застонала, повернулась на бок и закуталась в одеяло.
— Еще не рассвело.
— Да, но я подумал, что ты захочешь вернуться до того, как Эли начнет готовить завтрак.
Сара тут же села, вспомнив, где находится! Даниель сидел на корточках и улыбался, глядя на нее.
— Ты по утрам всегда такая хорошенькая или в этом виновата прошедшая ночь?
Он погладил ее волосы, рассыпавшиеся по плечам.
Сара вспыхнула.
— Ты видишь меня каждое утро, — пробормотала она.
— Но не так рано. — А жаль, черт побери, подумал Даниель.
Она долго смотрела в его глаза, в рассветных сумерках казавшиеся совсем светлыми, а потом отвернулась. Застегивая платье, Сара невольно вспомнила, как Даниель расстегивал его накануне. Слава Богу, что она спала в платье. Правда, теперь оно было сильно измято…
Даниель шумно выдохнул. Сара подняла глаза и увидела, что он встал.
— Давай вернемся, пока я не решил, что ты слишком хорошенькая.
Он опустил глаза, и Сара быстро одернула подол. Впрочем, беспокоиться было не о чем: казалось, его интересуют не ее ноги, а одеяло. Он не глядя передал ей ботинки, и она начала торопливо обуваться, гадая, что могло изменить его настроение.
— Вставай, — велел он. — Мне нужно скатать постель.
Она нахмурилась.
— Тебе не терпится поскорее избавиться от меня? А еще говорил, что я слишком хорошенькая…
Даниель рискнул посмотреть на нее. Пока она застегивала ботинки, ее стройные лодыжки оставались на виду. Вспомнив длинные белые ноги, скрывавшиеся под измятым подолом, и то, как они обвивали его тело, он отвернулся и начал искать шляпу.
— И готов повторить то же самое. Сходи в кустики, а потом я провожу тебя к фургону.
Сара усмехнулась и отправилась выполнять его приказание. Даниель долго смотрел ей вслед.
— Сплошное искушение, — пробормотал он себе под нос.
Что ей сказать? — думал Даниель, скатывая постель. За ночь он принял решение, но не рискнул сообщить его Саре, потому что боялся услышать отказ.
Нет, нужно действовать тоньше, решил он. Подождать и удостовериться, что она простила меня. Видимо, ей еще трудно доверять мне, раз она до сих пор не рассказала о случившемся. Впрочем, я сам виноват. Сара пыталась это сделать, но я не хотел ее выслушать. Теперь все должно измениться. Когда она почувствует себя в безопасности, то откроет мне душу. И я поверю ей.