Три пострадавших среди персонала больницы: Ривер, Сикнет, Пейдж. Вот черт.
— Это Пейдж.
— Медсестра-человек?
Он кивнул.
— Нэнси сказала кое-что, перед тем как умерла. Я подумал, что она говорит об эгисах, но она могла говорить о Пейдж. И Пейдж присутствовала при опросе одного пациента. Должно быть, он узнал ее, потому что запаниковал.
— Это означает, что эгисы, возможно, здесь ни при чем. Они не стали бы взрывать человека, который выполнял для них операции. Правильно? — Тон Джем был холоден, как никогда, глаза потемнели, и впервые он заметил демонические черты, которые проступили поверх человеческого обличья. — Я хочу вернуть своих родителей. Мы должны поговорить с Пейдж.
— Она в коме. — Он пригвоздил Джем взглядом к стулу, но я сделаю так, чтобы к тому моменту, как она выйдет из комы, быть рядом с ней.
Тайла едва не взорвала госпиталь, но, похоже, она оказала ему услугу.
Глава 18
Тайла проснулась от восхитительного запаха чего-то остренького. Учитывая, что опасный демон не стал бы вламываться в квартиру с целью приготовить что-нибудь вкусненькое, она приняла душ в роскошной, облицованной белым мрамором ванной Эйдолона, а выйдя, увидела на кровати плюшевый халат.
Улыбнувшись его заботливости, она накинула халат и прошла на кухню, где он стоял у плиты, помешивая какой-то соус.
— Эй, — сказала она. — Для парня, который чуть не умер прошлой ночью, ты выглядишь неплохо.
— Это Шейд тебе сказал?
— На самом деле, он сказал, что тебя не так-то просто убить.
Он отбросил пасту на дуршлаг.
— Не совсем так. — Он подмигнул ей. — Но даже не надейся, что я расскажу, как лучше это сделать.
Ее задели его слова. А не должны были. Она поняла его, она бы и сама не рассказала тренированному убийце, как убить ее, но тем не менее ее это все равно задело.
Она сидела возле него на барном стуле, пока он раскладывал пасту и соус в две тарелки. Пахло это потрясающе, а выглядело еще лучше.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — промурлыкала она, когда он поставил перед ней тарелку.
— Это потому, что я умею готовить? Мне сто лет. За такой период времени можно кое-чему научиться.
— Скорее, я удивлена тому, что ты такой… домашний.
Усмехнувшись, он опустился на стул рядом с ней.
— У меня даже своя прачечная.
— Держу пари, у тебя и горничная есть.
Он смущенно улыбнулся.
— Может быть. А теперь ешь. Это я тебе приказываю как доктор.
Улыбнувшись, она взяла вилку. Попробовав, пришла в восторг. Паста таяла во рту, а сырный соус раскрывался целым комплексом вкусов, согревая ее изнутри.
Когда в последний раз она ела нормальную еду? Эгисы не слишком хорошо платили, в основном потому, что фонды базировались на частных инвестициях и государственные агентства регулярно требовали каких-то выплат. Вот и получалось, что с таким количеством отделений по всему миру большая часть денег уходила на поддержание группы, а не конкретного индивида. Вот почему большинство Хранителей жили прямо в участке, где у них была крыша над головой и еда.
Она прикончила свою порцию, в то время как Эйдолон не осилил еще и половины, и тут поняла причину, по которой он не мог есть. Его взгляд остановился на распахнувшемся на ее груди халатике, и глаза его загорелись золотистым огнем.
Тайла поняла по цвету его глаз, что пахнет жареным. Все его существо источало желание, и голод в его глазах не имел ничего общего с едой на тарелках.
— Черт, Хеллбой, что ты делаешь?
Его глаза тут же поменяли цвет на обычный карий.
— Я не знаю.
Она все еще чувствована на себе его липкий взгляд.
— Я хочу… — Чего? Снова стать ребенком, видеть, как мать колется прямо перед ней, или снова стать подростком, жить в приемных семьях и на улице? Еще месяц назад у нее не было ничего, кроме ненависти, которая поддерживала в ней жизнь.
Правда заключалась в том, что до сегодняшнего дня она никогда не была счастлива.
— Так чего же ты хочешь, Тайла? — спросил Эйдолон, ласково глядя на нее.
— Ничего.
Он взял ее за руки, привлек к себе, и она очутилась у него на коленях.
— Я просто хочу… хочу, чтобы у меня было что-то свое. Раньше у меня за душой не было ни гроша. У меня были только эгисы и мое слово, а теперь и эгисов больше нет.
Он засунул руку в карман джинсов и достал что-то маленькое, с серебристым отливом.
— У тебя есть это.
— Кольцо моей матери. — Она надела его на палец, и ее сразу захлестнули эмоции.