– Скажите, многоуважаемый страж, – обращается Мирралат к толстенькому стражнику. – А дракон кушать ещё не прилетал?
– Нет, – отвечает стражник, не отрывая взгляда от начальника каравана, который по дороге сцеживал в кошелек монетку за монеткой.
– А где та самая прелестница, которая обещана дракону? – не отстает назойливый проходимец с острыми ушами.
– Мил человек, отстань ты от меня, а? Вон на центральной площади домина стоит, туда и шуруй. Не мешай мне нести службу, – стражник вытирает о тусклые латы вспотевшие ладони и не отрывает глаз от рук начальника каравана.
– Пойдем, он уже неполученные деньги делит, так что ему не до нас, – бурчит орк.
3.3
Серые коробки зданий щурятся подслеповатыми окнами на солнце. Такие же серые лица у горожан, которые стараются прошмыгнуть и постоянно втягивают голову в плечи, словно опасаются удара. Благоухания сточных канав вызывают слезы у чувствительной натуры эльфа. Пару раз они успешно отпрыгивают от водопадов помоев, которые выливаются из верхних окон. Третий раз не успевают… Те выражения, которыми орк поносит невидимого самоубийцу, заставляют солнце стыдливо спрятаться за облаком.
Центр города напоминает пустырь, на котором кто-то создал здание, напоминающее ночной горшок с выбитым дном. Дома окружают этот «горшок» ровным кругом, словно древние астрологи очерчивали площадь под стать луне. На площади никого нет. Всего одна дверь в странном здании, и за ней видна фигура сидящей девушки со скованными руками.
Орк замечает какое-то движение за створом окна. Его прыжок сделал бы честь любой пантере. Раздается треск, сломанная ставня летит на грязную мостовую. Жертва, лопоухий и давно не мытый мужичок, нервно сучит ногами и начинает дурно пахнуть.
– Слышь, вонючка, не дергайся! Или я откушу тебе сопливый нос! – рыкает орк, мужичок начинает пахнуть сильнее, но вырываться перестает. Лишь дрожит, как осиновый лист на ветру.
– Дурнопахнущий друг наш, скажи-ка нам одну вещь – почему на площади не видно людей? Из-за дракона? – эльф встает с подветренной стороны.
– Дда, ми-милсдари. Скоро ящер крылатый при-прилетит и схрямкает Параську. Потому все и попрятались по домам, – отвечает лопоухий мужичок.
– А что же вы не грохните его? Собрались бы городом и завалили зверюгу, – спрашивает орк.
– Я-ящер сильный. А так… он жрет двенадцать девок в год и защищает город от набегов разных и разбойников лютых.
– Когда он должен прилететь? – интересуется эльф.
– На за-закате, – мямлит мужчина.
Эльф поднимает глаза вверх. Солнце только-только начинает клониться к закату, поэтому у них ещё есть достаточно времени, чтобы подготовиться.
– Траргок брось бяку, пока не измазался. Пойдем, осмотримся, да узнаем у девчонки – что и как.
Орк кивает и зашвыривает мужичка обратно в окно. Там слышится звон, сдавленная ругань и хруст сломанной мебели. Запах исчезает вместе с мужчиной.
Шаг за шагом орк и эльф приближаются к странному зданию без крыши. Могучая дверь слегка отодвинута в сторону. Траргок и Мирралат протискиваются в щель. Внутри утоптанная земля, круглые стены и миловидная девушка, чьи руки скованы тяжелой цепью. Эльф подходит к девушке и трогает её плечо. Темнорусые волосы по плечи, простое серое платье не скрывает, а подчеркивает ладную фигурку. Из-под подола высовываются небритые ноги.
Девушка вскидывает на эльфа огромные голубые глазищи, смотрит за его спину и морщится:
– Дверь! Держите дверь, иноземцы!
Орк и эльф оборачиваются одновременно. Дверь из огромных бревен скользит в пазах, как легкая калитка и преграждает выход. Увы, ни бешенная ругань, ни удары могучей секиры не помогают – дверь словно сделана из стали и не поддается даже отточенному металлу.
– Глупцы, – шепчет девушка, – теперь дракон сожрет нас всех.
Орк продолжает бить в дверь. Он воин и не может просто так сдаться. Он должен победить эти тупые бревна. Эльф же на несколько мгновений застывает и потом поднимает вверх указательный палец, словно проверяет направление ветра. Знающие его спутники после такого знака стремились оказаться подальше от эльфа – это значит, что он задумал какую-то пакость. На счастье орка – он этого жеста не видит.
– Помоги-ка, – окрикивает эльф бушующего орка, подходит к девушке и поднимает чугунную цепь.
Один удар и чугунные змеи падают к босым ногам пленницы.
– Как зовут тебя, прелестница? – спрашивает эльф.
– Парася. Дочь сапожника Мухарта Лысого, – отвечает девушка.
– Раздевайся, Парася, спасать тебя буду! – после небольшой паузы говорит эльф и раскидывает перед девушкой плащ.
– Чего-о? – в один голос тянут и девушка, и орк.
– Ребята, ну что тут непонятного? – хмурится эльф. – Дракон же прилетает за красивой девственницей, так?
– Так, – соглашаются двое других пленников.
– Значит, у девушки есть небольшой недостаток, который запросто может быть исправлен мужским достоинством. Так что… раздевайся! – эльф расстегивает ремень.
– А по-другому нельзя? – спрашивает девушка.
– Можно, – бурчит орк, – можно тебе нос сломать и уши оборвать, тогда ты будешь не самой красивой девственницей этого города.
– Да?
– Да! – хмыкает орк и улыбается одной из своих фирменных улыбок, от которых стынет кровь у людей, а у коров сворачивается в вымени молоко.
Девушка вздыхает и начинает развязывать поясок на платье…
История четвертая, в которой не все эльфы оказываются одинаково полезны
Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?
– Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня всё же это первый раз…
– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.
Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.
Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предлагают, а она…
– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! – подрыкивает орк.
– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.
– А те семеро красавиц из Новарута?
– Не считается! Они любят только женский пол.
– А те двое из Стоунтауна?
– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.
– А та старуха из Тропотану?
– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдерживает эльф.
Девушка всё так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают её и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под её коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.
– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохочет эльф.
Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.
Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в неё сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Эльф не щадит – окольцовывает мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам.
Он двигается взад-вперёд, трется о расселину между половинок её зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…