«Что все это значит?» – проснулась она через три часа, абсолютно трезвая, нечеловечески бледная, холодная, и уже другая.
«Как же мне легко!» – уже громко и вслух сказала Вита.
«Я не знала, что это так просто. Что через каких-то 3 часа для тебя перестает значит все, что когда-то вызывало боль, заставляло растрачивать свои ресурсы и внутренние силы зря. Я теперь, как потомственный аналитик банка, вижу все несовершенства в себе и своих отношениях, и, наверняка, смогу это видеть в других.» – искренне улыбаясь, говорила она.
Первым делом, после перемены и оголения ума, Вита прибралась в комнате и уничтожила все вещи, что связывали ее с изменением, оставив только лишь вощеную бумажку. Кровь, застывавшая на ней неестественно быстро почернела, но Вита не придала этому значение. Затем она принялась за домашнюю работу. Ее успеваемость выросла в разы, благодаря появлению бесконечной работоспособности, феноменальной памяти. Через месяц она уже участвовала в конкурсе проектов строительства дома культуры, куда отправляли только лучших учеников. Она прервала все отношения с Софьей Кремниевной, которой для каждого выхода на улицу приходилось брать собой азотный концентратор, и Люцией, но однако, они пришли посмотреть на ее публичное выступление.
«Софья Кремниевна, мне кажется, или в ней действительно нет жизни?» – шепотом спросила Люция.
«Знаешь,я не поверила своим глазам, решила снять очки. Думала, из-за них глаз замыливается. Но нет. Мне страшно это произносить, но я в ней не вижу действительно подлинной жизни.» – тихо ответила Софья Кремниевна.
Солнце сегодня было очень низко, пронзительно выл ветер, слуга пустоты, в каждую щель давно не менянных окон академии. Тучи были черны и стояли низко, но не могли закрыть Солнца, оранжевого, как осенняя тыква, светящего пространно и тускло, распространяя повсюду желто-бардовый свет. Новолуние вышло на дневное небо, когда ветер-пустодув разогнал тучи, которые еще могли нас спасти, укрывая своими сдвинутыми, угрюмыми и пушистыми бровями от холодного и пронзающего неба. Луна и Солнце встали на одной высоте, и каждый уже захотел было бы посмотреть в живописное окно, открывающиеся только из этого места на планете, но Вита, каким-то огромным усилием воли, забрала все внимание на себя. Длинные и пушистые черные волосы, глубокие и холодные голубые глаза, острые скулы, нездорово белая кожа, костлявый нос, тонкая шея изрезанная черно-синими тонкими венами, жилистые руки, тело, много потерявшее в массе своей плоти, – от прежней Виты ничего не осталось. Она говорила какие-то умные вещи, но мы не могли услышать их, потонув в ее глазах, которые не на секунду, пока шла речь, не мигали. В ее взгляде появилось нечто манящее, в зрачках зияла черная дыра выжженной души, которая искривляла пространство и время. Даже Софья Кремниевна, которая никогда не была подлинно живой, не смогла сопротивляться. Еще-бы она не сдержала любопытных. Ведь на этом небе зарождалась ее колесница-планида успеха разбивательницы чужих сердец, уничтожительницы последней доброты и надежды, разрушительницы мировых систем. Если бы люди увидели это зрелище, то кто-то бы догадался о значении, искал бы способ убить ее. Но она просчитала все правильно, как всякий человек с холодным сердцем – нет свидетелей, нет проблем.
В то время, Люция и Софья Кремниевна добровольно подписались участвовать в секретном исследовании Комитета по борьбе с Хворью, сначала как инкубаторы Хвори, потом в качестве ученых, и на третьей стадии – в качестве испытателей. Они согласились пожертвовать своим и так подорванным здоровьем, а может, и жизнью, только для того, чтобы вытащить Виту из бездны, ведь сыворотка должна была возвращать подлинную жизнь, заставлять расцветать душу. Они не знали, что Государство ослабеет, экономика начнет рушиться, и они окажутся запертыми на 15 лет.
Вита экстерном закончила академию, поступила в непрофильный для нее Университет – государственного управления, научилась каким-то очень сложным чарам, которые замутняли или же полностью подменяли цвет линз у специалистов, не раз проверявших ее при поступлении. Направление «Государственное управление» было недоступно для мертвых внутри. Университет она проскочила очень быстро, но не так, как академию. Пришлось поучить немного.
И вот, Вита, достигнув своей цели, входила в стены народной управы, второго по значимости органа в Древле. Она была уже настолько развращена своим холодом, что уже не скрывала его: не красила губы в красный, хотела, чтобы они оставались природными бело-голубоватыми, не закрашивала тональной основой черные вены-нитки вокруг практически белых – ледяных глаз, не куталась в теплые пуховики зимой, а ходила в легком осеннем пальто всегда. В первые годы после перемены ее глаза напоминали бездонные синие колодцы с мерзлой водой, со стенами, покрытыми льдом, но без дна, чем и манили. Чем старше она становилась, тем все ближе подбиралась замерзшее дно с низа, из недр души, и через лет семь, казалось, этот лед прорвет радужку и выпадет из глазных орбит сосульками.