Прошло пять лет. Она стала начальником управы, вышла из нее и была назначена главой Древли. Продвинуться ей помогло дыхание: пар ее черной крови был сильнейшим галлюциногеном, и каждый на расстоянии метра видел и слышал лишь то, что она хотела, ведь она давно умела перехватывать мысли. Ее детище – программа по убийству Государства и Мирового Правительства, уже почти было доделано. И вот, 19.07.2119 она подписала указ о вступлении ее в силу. Главы других регионов – впрочем, абсолютно живые люди, поддержали ее, так как были слабее – и проект был принят на федеральном уровне. Первыми пострадали дети – учителей заменили роботами, теперь им нужно было учить наизусть по книге на день по каждому предмету, но живой человеческий мозг не приспособлен к таким перегрузкам – они умирали в больницах в тяжелейшей агонии, либо же становились после этого отсталыми, сгнивали в Интернатах заживо от Хвори, которой их специально заражали там. Учителей и всех несогласных убирали с должностей, превращали в чернорабочих, давали таблетки, усыпляющие волю. Новая Система никогда не скрывала своей жестокости. Теперь даже каждый девиант прежней системы старался ее вернуть, не говоря уже о нормальной половине страны. Но даже всей живой силы не хватило бы, чтобы побороть диктатуру Виты Айс. Только, объединившись, силы света и темноты – живости и смерти смогли бы свернуть лидера, превращающего все в Пустоту. А последние, обладающие силой живые телом существа, но мертвые внутри – были заперты внутри подземной лаборатории. Это были Софья и Люция, закончившие приготовление трех образцов сыворотки. К тому дню Вита выходила на мезоуровень – всю страну, и пошла отмечать это одна, на святое озеро, к монастырю.
«Хорошо, снег, свобода, этот мир, скоро он станет пуст, и свободен.» – радовалась Вита, только вступив на поверхность озера.
Холодный ветер зажег ее глаза так же ярко, как и в момент превращения. Святая вода заковала ее ноги в лед.
«Стоп. Почему мне холодно. Почему мне так холодно...Аааааа,» – кричала она. С криками выходила наружу темнота ее крови, освобождая внутренний лед. Узкая грудная клетка трескалась, брызжала смешанная кровь, и пробивались уже сантиметров на пять наружу отломки синего льда. Из носа Виты бежала алая кровь.
Настоятельница услышала страшные звуки, вышла на улицу.
«А знаешь, я тебя давно ждала. Ты пришла очень поздно. Я помогу тебе, но при одном условии – ты исчезнешь», – стройным голосом говорила монахиня.
Вита не могла говорить при ней, но смогла взглядом передать согласие. Это оставило ее номинально в живых.
В лаборатории под землей пропал свет, Софье и Люции пришлось руками рыть выход и тащить с собой драгоценные ампулы.
«Я больше не могу так. Люся, найди отбойник, иначе мы все обречены» – почти в бессознательном состоянии молила Софья.
Три дня искала Люся сначала молоток, а потом и портативные аккумуляторы к нему. Силы были на нуле. Жить им оставалось несколько часов, но за тридцать минут до конца удалось просверлить маленькую дырку, вылезти.
Отсыпались они 5 дней. Сразу же стали искать Виту. Режим сменился, и никто не знал, где она. Кто-то говорил, что она застрелилась, кто-то, что ее расстреляли после суда. Приближенный сказал, что в последний раз она поехала на Святое озеро, а там получила обморожение и умерла.
Они рванули к монастырю.
«Я чувствую ее запах!» – сказала Софья, она здесь и жива.
Настоятельница была в храме, а келье тихо Хворала Вита. Четыре месяца ее лихорадило, и никакие отчитки не помогали. Настоятельница сама разуверилась в своей силе и пустила это дело на самотек.
Люся быстро капнула сначала в ее рот, потом на раны и на тело сыворотку из пробирки. Сами они выпили ее тоже. Тело Виты стало гореть незримым, но горячим пламенем, она раскалилась до тысячи градусов. Их просто лихорадило, Люся и Софья упали в обморок от увиденного. Настоятельница увидела открытую дверь в дом и побежала туда.
«Ну зачем… Хоть бы этих двух спасти теперь...» – ворчала она, принявшись крестить Софью и Люсю.
С третьего раза они очнулись, из носа перестала течь кровь. Они почувствовали тепло внутри.
«Что, я действительно, я жива!» – удивлялась Софья.
«Боже, как хорошо.» – говорила Люся.