«Я же терапевт, у меня нет допуска в Хворный.» – возмущенно подумал Виктор.
«Приказы и пропуск завтра утром окажутся на столе.» – ответила она.
«А тебя за такие дела Бог не накажет?» – мысленно спросил он.
«Я уже отчасти наказана. Моя душа день за днем теряет свой человеческий след, из ее памяти уходят все значимые мне чувства. Меня не помнят мои родные, я забываю их. Забываю, что такое любовь, что такое страдание, что такое – чувствовать Эго.» – На глазах монахини выступили слезы. – «Это значит, что я никогда не воплощусь на земле. НИ-КОГ-ДА. Ни в ком из человечества не станет и следа моего. А неоконченное Дело, оно вытесняет все, что когда-то было вложено в меня и становится последним предназначением. Не думай, что я хочу говорить со всеми вами так, и еще встречаться по несколько раз в день с людьми. Так ведет меня Дело, которое решает, как ему лучше стать завершенным. Я, к сожалению, уже давно ничего не решаю, лишь проводник для воли Дела, которую ему дал сам Бог. С этого дня ты тоже вписан в Дело, отчасти находишься в его власти. Ты поймешь, когда оно начнет говорить с тобой, просто не заглушай его голос и исполняй все то, что он скажет. Как ты завершишь свою роль в окончании Дела, ты выйдешь из зависимости.» – говорила она, уже не сумевшая сохранять неподвижность эмоций и разрыдавшаяся мокрыми нереальными слезами, которые Виктору напоминали голограмму.
Он встал на следующее утро ровно в 6 утра, не почувствовав никаких признаков похмелья. Еще не встало солнце, и перед ним зияло дырой в сине-черный мир, подсвечиваемый лишь желтыми окурками фонарей, распахнутое настежь окно. По направлению ветра вились бело-прозрачные тюли, напоминавшие сорочку монахини и ее облачение. Он подошел к столу.
«Приказ об увольнении, приказ о приеме на работу в Хворный, трудовой договор, приказ о назначении в Хирургическое отделение Бокса №2, медкарта Хаи Злат, Боже, неужели это все реально?» – тихо прошептал он.
В зеркале появилось отражение монахини в земных, черных одеждах.
«Что ты наделал, Витя, теперь Дело сомневается в тебе, возьми нашатырь, накапай на вату, не падай только в обморок, тебе через полчаса выходить на первый рабочий день. Сейчас ты услышишь, возможно физически почувствуешь его. Я старалась его задобрить, сам виноват...» – мысленно передала ему монахиня.
«Хорош АААА….» – закричал в реальности Виктор.
«Дело хочет слышать Твой голос. Ты точно тот, кто спас тело Виты от смерти? Ты избранный?» – бас доносился из солнечного сплетения Виктора.
«Я, оказал первую помощь Хайе...» – еле-еле сказал, обливаясь холодным потом, бледный, как скатерть, Виктор.
«Одно и то же. Давай называть ее Витой. Хорошо?» – более дружелюбно сказал голос.
«Да...» – тихо промолвил он.
«Пока.» – сказал Голос.
Виктор хотел выпить коньяку, как встал с дивана, но рука тряслась и не давала ему это сделать. Он выпил успокоительное. Это ему разрешила сделать монахиня.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов