— Да нет, я не о себе. Я о радости настоящей. О ней Волков тебе сказать хотел, да отшиб ты ему охоту. Сам себе помешал, — говорил Пряхин.
— Иль твои власти решили меня в дурдом отправить? Иль в зону — обратно, чтоб с моим домом не мешал самовольничать? — ухмыльнулся дед.
— Не угадал.
— А что ж еще твои дьяволы придумали? — начало одолевать любопытство старика.
Сыновья Комара ближе к гостю подвинулись, невестка чай подала. Авось, на теплый желудок тот скорее сознается, какую новость принес.
Пряхин отхлебнул чай. И сказал:
— Сыновья твои вместе с семьями на волю выйдут. Документы на них готовит поссовет. Как на пострадавших невинно, ошибочно. Понял, дед? А ты говорил, что наша власть не умеет каяться!
— А я как? — испугался старик.
— Ты? О тебе речи нет! Не перековался. Не понял. Слишком засела в тебе кулацкая закваска. Вот теперь три дома будет у тебя! Сыновние. Живи. Хоть во всех разом! Но в Усолье! А мог бы с сыновьями уехать. Если б на Волкова не орал, не обзывал на все село матом. Теперь грызи себя за задницу. Но наедине с глупостью. А наперед умнее будешь, если Бог твои мозги от жадности отскребет.
— Так это Волков меня оставляет? — спросил дед багровея.
— Не он! Ты сам себя оставил. Нельзя таким как ты на материк. Там люди иначе живут. Помогают друг другу. С пониманием, с поддержкой — соседствуют. А ты поедешь с чем? Со злобой?
Увидел это Волков. И как представитель власти сделал объективные выводы и придержал тебя, пока перевоспитаешься. А ребята твои вместе с семьями могут собираться. Это мне Волков сказал, чтоб к тебе не заходить и лишний раз не видеться.
Комар сел у стола напротив Пряхина. Руки тряслись неудержимо.
— Вот он как меня наказал, изверг! Свел счеты обещанные! Вздумал приморозить в Усолье? Ну да ничего! Мне ведь всего три года осталось л ссылке быть. Не нужно благодеяниев от дьявола! А Господу великое спасибо, что детей моих выводит отсюда! Это его промысел, Творца! Меня он за мои грехи испытывает, за мою вину, если он ее такой считает. Но я не виноват! Свой дом, семью защищал. Как мог! Насколько сил и разума хватило! И нынче не жалею ни о чем! Так и передай своим властям! Мол, Комар, старый хрен и без ваших милостей на свободу выйдет. По окончании срока, по закону! Сдыхать не собирается!
Старик устало сел на постель. Гость допил чай. Заторопился уходить. И, подойдя к деду, сказал примирительно:
— Не горюй, Иван Иванович. Я ведь тоже остаюсь. В ссылке. Значит, ты не один коротать до воли будешь. Вместе, глядишь и доживем. А власти не хули. Не ругай. Не все сразу получается. Но уже что-то сдвинулось. Дойдет правда, до каждого своя. Пока еще не обезлюдело Усолье — тебе в нем можно жить…
Пряхин вышел за дверь. И только теперь старик приметил, что Зинка уже начала паковать чемоданы. Ей торопливо помогали Сергей, дети. Старшие — Андрей с Алешкой ушли незаметно. Видно, тоже собираются. Да и верно, времени на сборы немного отпущено. До утра успеть надо. Уедут дети. Покинут завтра Усолье. А ему здесь маяться. Вот же подвел проклятый язык. Сам у себя волю отнял. На целых три года, — сокрушается старик.
— Как же мы будем, отец? Может, хоть я останусь с тобой? — вывалились из рук сына вещи.
— Еще чего? Хитрец выискался какой. Поезжайте вместе! Наладите дома, хозяйство. А я уж на готовое заявлюсь. Будет с меня, наломал хребет. Да и вы уж взрослые. Сумеете прижиться. Нечего около меня сидеть. В няньках не нуждаюсь покуда! Да и не единой душой в Усолье остаюсь. Если что — медпункт уже есть. К нему мне дорогу указывать не надо. С завязанными глазами свое сыщу, — ответил уверенно.
Сергей и невестка, услышав такой ответ, вздохнули с облегченьем. И вскоре загромоздили комнату узлы, мешки, чемоданы. К рассвету все было готово. Все Комары собрались В доме проститься со стариком. Всех усольцев обойти успели, прося навещать отца, не забывать о нем.
Едва над Усольем встало солнце, к берегу, гудя, подошел катер. Из него Волков вышел. Подозвал молодых Комаров, вручил им документы, бумаги, которые потребуются на новом месте, и поторопил их на катер, не дав времени на путевое прощанье с отцом. Он будто не видел старика. И весело, словно играючись,
помог перегрузить вещи на катер, подтолкнул молодых к трапу и тут же велел отчаливать.
Иван Иванович увидел, как веселятся внуки, радуясь свободе, отъезду из Усолья. Они уже забыли о нем. Вон Мишка уже в рубке стоит, рядом с мотористом. Штурвал обнял. А ему — деду, даже слово теплое на прощанье забыл сказать…
Катер дал задний ход. Отошел от берега, взбив винтом волны. И, заурчав, пошел к устью. Там, в море, совсем неподалеку — на рейде, стояло судно. Оно повезет молодых Комаров на свободу. О! Как ждали они ее…