Ростова вздыхает,смотрит как я буквально на глазах избавляюсь от человеческой оболочки.Выпуская наружу ту самую свою опасную часть себя,самую жестокую.
Медноволосая не верит,но Ростова сама согласилась на это,а теперь гадает,почему еще до сих пор не покинула кабинет. Хмурится так,что брови приподнимаются,слезы стоят в глазах,и скоро потекут по щекам.
– Кто ты такой?Спросила Кира чуть ли не крича,вложив в тот возглас всю свою печаль.
Что означает этот вопрос?он пожалуй не самый простой из тех, которые я когда-либо слышал.Однозначно чужой человек, снова нарушивший череду беспорядочно текущих дней, но есть маленькая предыстория – она любила меня раньше.
Я не стал лучше или хуже,просто остался собой ,хорошим никогда не являлся ,и не стану даже после встречи с женщиной моей мечты.Только мне предстоит решать,чем всё закончится.Уезжай.Кира не виновата,и не должна расплачиваться за твои грехи.
– Кто ты такой?– повторила она, не услышав сразу ответа.Да и что уж тут ответить.
Малышка хочет знать правду,но поможет ли это.
Обладательница медных локонов куксится,и черты красивого личика меняются,она старается быть чужой.Холодной,неприступной.Крутит в руках карандаш,делает вид,что увлеклась бумагами,а потом вдруг с тяжким вздохом еле шевелит губами, – Все, что было раньше, это настоящее или игра? Та девчонка, твоя игрушка,покорная рабыня.Ты не любил ее?
Я встал позади Ростовой и положил руки ей на плечи.Стал разминать ладонью напряженные мышцы спины,провел пальцами по позвонкам.Вдохнул запах свежей корицы,так пахли рыжие пряди.И склонившись к ее виску нашел губами тонкую кожу, зацепив зубами жемчужную сережку,повторил тоже самое с мочкой уха.Она выгнулась назад,открывшись для поцелуя.А получив желаемое сбежала,опять расположилась на прежнем месте ,скорее всего предполагая,что там будет в безопасности и сохранит расстояние.
Я не смогу рассказать ей ничего,даже намекнуть,не осмелюсь признаться,что сам себя никогда не прощу.
– Имеешь полное право думать, рядом притаилось чудовище, но поверь мне, ты точно не такая, перестань винить во всем себя,– говорил я не отрывая от нее голодного взгляда.
Кира ухмыльнулась,и посмотрев на меня сердито,задалась вопросом,– Но как?Я любила и не могла жить без тебя,а ты отказался от всего,из-за своего эгоизма,впрочем как всегда.
Губы Киры согнулись в прямую тонкую линию.Ростова замолчала,и скорее всего презирала чужака стоящего перед ней,и ведь было за что.
Бестия растворяла печаль в алкоголе так же как и я,не показывала никому истиного лица,скрывала чего хочет и о чем мечтает.
Медноволосая сидела в кресле покачивая стройной ножкой в черной туфельке с высоким каблуком,и легким движением скинула со стоп обувь,а потом словно вспомнила,что я еще не ушел,и в мой адрес полетел еще один камень,когда девушка прибавила, – Ты не читал моих писем, и не сможешь понять, что именно упустил.
– Лучше бы тебе поехать домой,я устала,и не настроенна говорить о том,что уже не важно.– Зря тратим свое время,и для чего только.
Я вытащил из кармана сигареты,и прежде чем закурить,предположил, – Хочешь рассказать?
Готов послушать,бьюсь об заклад,мне будет интересно,поведай свою историю.
Ростова показывает жестами,что говорить не планирует,и поскорей предпочла бы закрыть неудобную тему.Про ненависть я и сам могу предположить,но скорее всего есть что то еще.Кире в самую пору вынашивать план мести,но самое гадкое,что гораздо хуже чем ненависть и месть только любовь.
Малышка даже не моргнула,отставила от себя стакан и угнетенно зашептала, – Нет, мне неприятны эти воспоминания,– отказалась Кира.– Не спрашивай,ответа не найдешь.Мы слышим лишь то,о чем хотим слышать,в этом дело.
Я прислонился к холодной стене и сказал,– Ублюдок,что испортил, сломал твою жизнь и сейчас пришел, с целью исправить ошибку,вот кто.Знаю,такое нельзя простить…но все же.
Она разошлась еще пуще,услышав мою точку зрения,и гневно отвечала,– Считаешь, сможешь справиться с этим, какую траву нужно приложить, чтобы все прошло не знаешь…я тебе скажу – такой нет.– Мне дышать больно с тобой одним воздухом,– Проговорила Кира с обидой. – Кто знает, как все могло сложиться, если бы ты не потерял свой основной инстинкт, не стал таким слабым, пытаясь защитить меня.