Кроме постоянного гнетущего ощущения одиночества, ее мучил страх, источник которого она не могла объяснить. Только в своей комнате она успокаивалась, страх исчезал. Куда бы она не пошла в этой большой клетке отовсюду веяло холодом и сыростью. И хотя со временем она свыклась с этим ощущением, все же иногда в особенности при встрече с князем это чувство напоминало о себе.
В комнату к Софии зашла Катя. Как обычно в это время она приходит чтобы собрать грязное белье и перестелить простыни.
- князь уехал? - спросила Софья.
- а?...что?...князь?...да недавно уехал, а чего спрашиваешь.
- та так просто интересуюсь… - девушка сидела возле окна которое выходило на площадь, взгляд ее больших глаз был направлен на заходящее солнце. - я вот вспомнила, когда последний раз на площади народ собрался, я сидела вот здесь - София говорила как бы невзначай, мысли вслух, Катя в основном не особо вслушивалась, лишь только поддакивала.
- ну и что же - спросила Катя.
- мне как то, теплом повеяло, необычное такое чувство, такого никогда не было, в этой толпе, мне показалось я кого то увидела, и вроде бы он смотрел на меня, отсюда плохо видно поэтому я могу и ошибиться - Катя прислушалась, на нее это было не похоже.
- кого же ты увидела? - София обернулась и посмотрела в глаза Кати, от вида этих глаз, по ее телу поползли мурашки.
- я же говорю тебе, что высоко здесь, и я могу ошибиться, возможно это плод моего воображения.
- да, скорее всего - этот взгляд, Софию как то особенно насторожил, она решила больше не упоминать об этом.
- ты не забудь окно закрыть на ночь, в городе появился преступник.
- ты же не думаешь что он проскользнет через охрану и вылезет незамеченным на четвертый этаж - Катя улыбнулась, эта улыбка казалась глупой и неуместной.
- ты права, доброй ночи…
- доброй ночи - София вспомнила тот день, то что она почувствовала вызывало в ее душе спокойствие, будто где то там в толпе, ее спасение.
Побег.
Вокруг города Белз тучи сгущались все сильнее. После отъезда князя, патрули усилились, начали обыскивать все дома, каждую улицу, в поисках прибывших недавно чужаков. Всех их арестовывали, и помещали в специально оборудованные тюрьмы. Эти тюрьмы были не чем иным как камерами для пыток. Всех более или менее подходящих персон, сажали на привязь, дабы те почувствовали свою ничтожность, морили голодом и сном, не позволяя уснуть. Если этого было мало, избивали и помещали в комнатку которая была скорее гробом. Размер этой комнаты позволял стоять, присесть было невозможно, свет не проникал вовсе. Без сна, тарелки супа, и возможности присесть, каждый признавал свою вину, даже если по началу он готов был умереть но не взять на себя то чего не совершал. Все мы велики духом, до того момента, пока не лишимся комфортной жизни. Но все же находились и те, кто не поддавался таким пыткам. Для них были созданы специальные механизмы, растягивания, резания, прокалывания после которых, даже самые сильные и выносливые, плакали как маленькие девчонки.
Но что же они делали с этой кучею виновных, ведь было известно, что это дело рук одного человека. Всех, кто признал вину отправляли в тюрьму, которая находилась дальше по реке. Называлась эта тюрьма Железная дева. Она славилась тем что из нее невозможно сбежать живым. Сама тюрьма возвышалась над рекою, впиваясь в самое дно металлическими сваями, прямо по центру ее русла. Тот, кто пытался сбежать должны спрыгнуть и неминуемо разбиться о пороги. Если удавалось выжить после падения, унесенный потоком, сбежавшего колотило о камни. Но если и этого было недостаточно, тогда пожелавший бежать, попадал в натянутую, вдоль реки, шипованную металлическую сеть. Поток прижимал человека к сетке которая впивалась в плоть своими острыми шипами. Как и каждая рыболовная сеть, в этой были свои рыбаки, стоящие по обе стороны, имеющие при себе арбалеты. Не случалось еще такого, чтобы кто ни будь, добираясь до сети, оставался в живых. Но если бы такое и случилось, тогда эти лучники завершили побег несколькими точными выстрелами.
Зазвенел колокол, это сигнал возвещающий о том что кто то пытается сбежать. Охрана зашевелилась, поднялся гул заключенных, залаяли псы. Эта ночь особенно темная. В этом мраке виднеются лишь огоньки фонарей. Большая тень с гулом плюхнулась в воду.