Но сейчас он уже не чувствовал ее, вокруг не витал ее аромат и от этого становилось как то грустно, а в груди пусто.
“нет, с этим нужно что то делать” - подумал Глеб. Не может же он вот так просто здесь просидеть, пока Софию увозять и быть может в скором времени умертвят, в угоду силе Всеволода.
Глеб закричал что было силы. Так громко что мурашки пошли по коже. Эхо разносилось и усиливалось в этой длинной трубе и возвращалось обрушиваясь на того кто его испускал. Он замолчал, прислушиваясь к звукам на верху. Абсолютная тишина, даже тише нежели было до этого.
Волна отчаяния нахлынула и обрушилась на Глеба, повалив его на землю, с такою силою, что не было возможности подняться. Он закрыл глаза, уснул. Проснулся от жуткого холода. Хотелось укрыться, согреться, но четно. Холод был повсюду, в камне, в земле, в воздухе, в ткани покрывающей его замерзшее и грязное тело.
Нужно было сконцентрироваться, перестать думать о холоде и сне, но от этого становилось еще хуже, тело начало болеть. Особенно сильно болели ноги, так как он то и дело стоял или сидел на корточках, только бы не касаться земли.
От холода, отсутствия сна, голода, и боли, голова закружилась, тьма давила сильнее многотонной плиты придавливая к земле. Откуда то доносились голоса и крики, мольба и скрежет зубов, хруст хрящей и треск костей. Костлявые руки обхватывали грудь, ноги руки Глеба. Пальцы этих рук впивались в мышцы, с такою силой будто они из металла а не плоти.
На мгновение уснув и вновь открывши глаза, Глеб увидел перед собою лицо. Оно светилось бордовым, только это был не свет, ничто поблизости им не освещалось. Оно освещало само себя. Лицо это было довольно уродское. Слишком худое, слишком тонкое, слишком изсохшееся. Все в нем было слишком, и в особенности глаза на выкате. Которые впивались в тебя, и не отпускали.
Глеб было подумал что это бредовый сон, минутное забвение. Но оно было слишком реально чтобы быть тусклой иллюзией.
- кто ты, призрак? - лицо исказилось в ужасной гримасе, глазки выпученные забегали, закружились.
- ты меня видишь?
- вижу, только вот не пойму, сошел ли я с ума или это просто сон - лицо не проявляло никаких эмоций, казалось это была ужасная маска, которая только на то и годилась чтобы быть ужасной.
- я есть дух этого колодца, столько он существует, существую и я, и за все это время ни один со мною не заговорил.
- чего уж тут удивляться, физиономия у тебя не самая дружелюбная.
- у меня нет лица, то что ты видишь перед собою есть ни что иное как проекция твоего опыта, я бесформенное скопление страданий людей умерших здесь, или тех кто был заточен и потерял разум, я есть частичка их душ. - только сейчас Глеб заметил костлявые руки обвившие его. Он попробовал оторвать одну от своей ноги, но это оказалось намного труднее нежели он думал. Невзирая на их казавшуюся хилость, хватка была железная.
- даже не пытайся освободиться, их сила не физическая, их сила пропорциональна твоей слабости, сейчас ты настолько ослаблен что не сможешь и мизинца оторвать - Глеб не стал этого проверять, и без того было ясно что он слаб. - я чувствую как ты мучаешься, хочешь поскорее выбраться, как тебе холодно и больно и от этого я живее любого живого. Ты еще надеешься на благополучный исход, что вот еще немного и за тобою придут, спасут, что быть может ты еще останешься физически здоровым…хах, безнадежно, все это иллюзия. Любой попавший сюда, почему то на что то надеется, он не хочет признать что это конец, он говорит себе - “ничего они не могут так долго меня не кормить, они просто хотят чтобы я мучился, но в конечном итоге все равно вытянут отсюда” - проходит день, второй, но никто так и не приходит. Заключенный еще думает что есть надежда, пытается выбраться, падает, и вновь поднимается, мечеться в этой узенькой клетке, ему становиться тесно, тьма давит с такою силой, что ноги сдают и не хотят больше служить, затем паника перерастающая в истерический крик. Был у меня здесь товарищ, огромнейший человек, богатырь, с жесткой будто металлической щетиной. После трех дней в темноте он рыдал как ребенок, пока и вовсе забыл свое имя. Поэтому не стоит воображать, будто ты особенный, не нужно обрекать себя на разочарования и пустые надежды, поверь мне, приняв свою гибель ты сделаешь себе услугу. Смирись и пади ниц предо мною. - Глеб молча слушал, как это уродское лицо в стене, самовосхвалялось, и пыталось внушить отчаяние, то что оно делало со всеми попавшими в его западню.
- возможно, десятком лет раньше, я бы и послушался, все же твои слова довольно убедительны, но сейчас я все же откажусь.
- дурак, на что ты надеешься, никто не придет.
- я и не жду что кто то придет, давно уже я принял то обстоятельство что мне суждено быть одиночкой.
- ну так на что же ты надеешься? - возмутилось лицо.
- лишь только на себя, и на то что у меня хватит сил терпеть твой противный голос.
- хах, мне твое хамство безразлично, я не человек и гордости не имею, мне нужен лишь твой страх и страдания, и я выжму это из тебя, время на моей стороне - лицо исчезло поглощенное мраком, исчезли и руки, хотя их тиски он не переставал ощущать.