Бред.
Глеб и не заметил как уснул. Проснувшись он обнаружил что Леся исчезла. Попытавшись подняться он ощутил невыносимую усталость и боль в животе. Это были последствия о которых он так хорошо помнил. После того дня, он так же ощутил вкус силы, но позже обнаружил что плата за силу столь же большая. Помимо невыносимых болей Глеб ощущал жажду плоти, тогда это длилось два дня. Он пытался утолить жажду кроликом но это не помогло, нужна была человеческая плоть. На счастье ему помогла старуха, ее зелья уменьшали боль снимали усталость притупляли желания. Тогда он смог побороть себя. Позже он часто думал о том, а что было бы если бы он очутился среди людей, смог бы он тогда бороться со своим желанием. От одной мысли его трясло. Леси не было и он был доволен этим, ведь жажда началась со всеми последствиями.
- я не могу поверить, мой отец там в плену а он спит - Глеб ужаснулся, это была Леся.
- значит ты не ушла?
- с чего бы это, я ходила за своим проводником и другом - Глеб не сразу узнал Захара ведь его он при свете дня не видел, но голос запомнил.
- давно не виделись, здравствуй - поздоровался он с Глебом.
- ты изменился - едва выговаривал Глеб - стал менее плаксив.
- вот же грубый - возмутилась Леся.
- ничего, при нашей встрече я и правда был немного на взводе, но, свежий воздух свободы и солнце оживили меня.
- что с тобою, ты весь в поту - Глебу становилось все хуже сознание мутнело, но контроль над собою он сохранял.
- вы лучше погуляйте где то до завтра, оставьте меня одного.
- да как же тебя можно оставить.
- я сказал уйдите - крикнул он и тут же ужаснулся себе. Леся почувствовала в его взгляде страдания и неистовую тьму которая пыталась им овладеть - ну же, это продлиться до завтра, а пока я должен быть один.
Они послушались хоть из долей сомнения. Но даже так, в отдалении от Глеба, он мог их чувствовать, он чуял их запах. Этот запах вызывал головокружения и помутнения рассудка, он представлял как их кровь, теплая и густая тонкой струйкой сочиться к нему в рот.
- Глебушка ты куда это собрался идти - Глеб оглянулся, и сел обратно.
- а ведь и правда куда это я собрался, неужто совсем сума сошел - он засмеялся истерическим смехом - друг мой домовой, смотри что бы я никуда не шел, только тебе это под силу.
- о боже Глебушка не нравиться мне все это.
Глеб вспоминал как он весь в крови стоял над телами тех самых убитых в тот роковой для него день. Неподалеку вся дрожа и рыдая сидела девочка, это была Олеся. Как ни странно он едва ли мог вспомнить детально тот день, быть может старуха постаралась немного поиграть с памятью. Но в этом состоянии он вспомнил в точности ее лицо. Воплощение доверия и в то же время ужаса и страха. Олеся смотрела умоляя его. Она не говорила не могла говорить, боялась проронить хоть слово. Она еще верила что Глеб не посмеет ее коснуться. Все мы до последнего пытаемся верить что это еще не конец, надежда всегда живет до последнего. Глебу даже не пришлось бороться, она не сопротивлялась. Он коснулся к ее шее, она дрожала, подняла свою тоненькую ручку, быть может хотела оттолкнуть руку Глеба, но не посмела прикоснуться.
Глеб заплакал, ведь он вспомнил как кусая ее шею она еще пыталась верить, умоляя его - “пожалуйста отпусти меня” - говорила она. Но он наслаждался своей силой и ее беспомощностью. Самое страшное было то что он помнил в этот момент все и то что испытывал при этом. Ему казалось что это был не он, но он точно знал что это его рук дело. Будто наружу высвободился другой Глеб, темная его сторона.
По мере того как Глебу становилось все хуже, все больше всплывали какие то воспоминания о которых он либо забыл, либо выдумал. Воспоминания были столь реальны что поневоле начинал в них верить.
Он очутился в лесу, это был блуждающий лес, темный, сырой, покрытый тишиной и вонью тухлых яиц. Он помнил это место, не раз он здесь бегал вместе с желудем, дом русалок называли это озеро. Правда тогда оно казалось светлым и дружелюбным. Сейчас же дом русалок пугал. Сами же русалки копошились на бережку. Глеб подошел и увидел девочку, точнее то что от нее осталось, голова, полтуловища и одна рука. Кишки еще были тепленькими и русалочки с удовольствием хихикая доедали остатки своего пира.
Дом старухи, Глеб лежит, он совсем маленький, едва ли научился ходить. Его со всех сторон окружили мавки. Уродливые злые, с торчащими зубами. своими жилистыми длинными пальчиками они трогают тело Глеба, обнюхивают и давятся слюною. Старуха их отгоняет и поет чем то от чего маленькому Глебу не по себе его голова кружиться воспоминания прерываются.