Друг.
Толя в это самое время гнал тройку по аллейке вдоль главной улицы прямо к мосту через реку. Рагул, неистово сопротивляясь метался по сторонам раскачивая экипаж, вместе с ливнем это создавало немалые проблемы, управлять таким экипажем было немыслимо сложно.
В это время суток, при таком ливне, никого на дороге не было кроме некоторых патрульных, которые сновались ночью несколько для охраны порядка сколько для того чтобы выбивать деньги из тех кто посчитал необходимым в это время ночи находиться на улице.
Полная тьма и ливень, сопутствовали тому, что эти и без того лентяи и хапуги, попрятались по норкам. И даже если быть может и видели сцену мчащегося на всех парах экипажа то не сильно спешили бросаться в погоню выяснять что стало причиной этому.
Рагул до того сильно свирепствовал что пробил крышу и уже на полных парах пытался выскочить из своего заточения. правая его рука и левая нога освободились, но к счастью для Толи один из крюков все еще был вонзен в глаз и сковывал половину его тела. Если бы это чудовище имело мозги, то быть может догадалось бы, не трансформироваться, уменьшить себя до обычных размеров и тогда выбраться было бы гораздо проще. Но нет оно свирепело тем больше чем больнее было, и чем больше он становился тем сильнее впивался трос который к слову порвать ему было не под силу. Но даже в таком состоянии он сумел пробиться на крышу и даже достал свободною рукою до Толи.
Толя, видя что к мосту осталось совсем ничего, зафиксировал поводья и залез на крышу. Толя не отличаясь выдающимися физическими способностями имел на противовес этому очень гибким и быстрый ум. Еще как только он увез рагула уже тогда в его уме рисовался некий план.
Уворачиваясь от размашистых и неуклюжих ударов рагула Толя выигрывал время. Одного удара этого зверя достаточно что бы убить или в лучшем случаи покалечить человека.
Когда тройка была на мосту, Толя выжидая этого, заскочив за спину рагула, ухватил свободный крюк, обмотал часть троса вокруг шеи и очень метко, не без доли везения, забросил его на фонарь. От сильного рывка рагулу в миг переломило шею и вздернуло в воздух, при этом от большого веса самого же рагула фонарь не выдержал и сломался. После непродолжительного свободного полета чудовище упало в воду.
Возвратясь Толя застал Глеба на том же месте. Он сидел на лавочке, возле него на земле, прижимая тряпкой место раны, опустив голову сидел Густафф.
- ты его не убил?
- он нам нужен, чтобы пройти в дом правосудия.
- но ведь не обязательно его целиком тащить, избавим же его и от оставшихся конечностей - Карл Густафф все так же был хмур и казалось слова Толи нисколько его не задели.
- я бы и сам не прочь, но времени мало, ты поведешь? - Толя, сам того не заметив начал слушать Глеба, но это было скорее не послушание, а уважение.
- легко, запрыгивай.
Возле дома правосудия было пусто. Входные двери скорее всего были заперты изнутри. Толя Глеб и Карл Густафф по пути связанный, подошли ко входу. Глеб со всей силы постучал. Из маленького окошка выглянул чей то презрительный взгляд.
- чего надо - грубо отозвался человек из окошка.
- а ну ка прикажи ему открыть двери - дернул Глеб заложника.
- открой нам двери идиот - презрительный взгляд человека из окошка сменился удивлением, окошко закрылось, зазвучал звук открывающегося замка. Двери отворились, не успел аксельбант сказать и слова как сильным ударом пятки был отброшен назад. Его дружки играющие в карты недоумевая подпрыгнули со своих табуреток дабы накинуться на нежданных гостей но увидев Густаффа встали будто вкопанные.
- прикажи ка своим псам отвести нас к Неждану.
- что это значит - кричал один из аксельбантов.
- закрой рот дебил, отведи их в подвал - в доме правосудия не было таких развитых подземных камер как в той же тюрьме в которой донедавна бывал Глеб. Имелся в распоряжении всего один подземный ярус который служил временным местом содержания преступников. Ввиду недавних событий чистилище перенесли сюда. Только открылась дверь в подвал тут же потянуло смертью. Здесь находилось еще трое аксельбантов. Они открыли камеру в которой избитые и замученные, в порезах и ссадинах закованные в кандалы сидели на сыром холодном полу Неждан миколка и Нина.