Заяц продолжал кричать и брыкаться. Ким прижал его к себе, как маленького ребёнка, пытаясь успокоить, и оглянулся на проделанный лаз. Ива лежала ничком, свесившись через обугленное отверстие. И только теперь Ким услышал, что кричал Заяц. Эти слова разорвали ему сердце, и он чуть не уронил мальчика, который протягивал руки к девушке.
Ким подполз к ней. Под лопаткой зияла страшная рваная дыра, которую скафандр уже успел загерметизировать специальным прозрачным раствором. Ива не двигалась. Её руки безвольно парили в безвоздушном пространстве, а тело до сих пор не уплыло в открытый космос только благодаря магнитам, что крепко прилипли к металлическому полу.
В наушниках звучали рыдания Зайца. На Кима напал полный ступор, руки его опустились, а перед глазами стояла оплавленная дыра в скафандре его любимой. Он упал на колени, выпустив Зайца. Мальчик тут же подобрался к девушке и стал пытаться её перевернуть. Но у него не получалось, – он почему-то не мог оторвать её колени от пола. Тело безвольно болталось в невесомости. Ким смотрел на это, не в силах сдвинуться с места. Он понял… он знал, что уже поздно. Всё уже произошло. Исправить ничего нельзя. Та, ради кого он жил на этом свете уже никогда ему не улыбнётся. Никогда он не услышит её звонкий голос. Никогда не заглянет в любимые глаза. Никогда не поцелует…
Ким буквально врос в этот металлический пол коленями. Он не мог себя заставить приблизиться к ней. Он смертельно боялся… он не хотел видеть, не мог прикоснуться… к ней. Дыхание застряло где-то внутри, а голова наполнилась каким-то необъяснимым напряжением, которое грозило переполнить сознание, расшириться и лопнуть, как мыльный пузырь. Растерянность, гнев, бессилие. Эти чувства приковали его к месту, и он смотрел на то, как Заяц копошится около бездыханного тела. Тела… Да. Теперь это не Ива. Это всего лишь… тело. Такое же тело, какое Ким когда-то сбросил в яму и зарыл. Тогда это было тело его отца. Теперь это было тело его возлюбленной.
Глаза наполнились слезами. Тонкие ручейки растекались по щекам и собирались в прозрачные шарики, что поднимались вверх, словно бестелесные призраки, а где-то в груди рвалось трепещущее сердце.
Она мертва…
Из ступора Кима вывел Заяц. Он подобрался к нему и стал тормошить изо всех сил, словно пытался разбудить. Ким медленно перевёл взгляд на мальчика. Тот что-то кричал, его губы двигались, но Ким не мог разобрать слов, – в ушах стоял звон, который перекрывал все остальные звуки. Только большими усилиями Зайцу удалось докричаться до Кима. Ким услышал, что нужно уходить. Уходить и затащить её внутрь.
Её…
Руки дрожали; дыхание сбивалось; мускулы ослабли; тело не сгибалось; ноги подкашивались… Но Ким, находясь в расплывчатом полузабытье, всё же пополз к девушке.
Заяц подскочил сбоку и пытался приподнять Иву. Его скафандр постоянно цеплялся за острые края разрезанного металла, но мальчик не обращал на это никакого внимания. Он кричал Киму, чтобы тот помогал, но Ким, как ни старался, не мог себя заставить прикоснуться к мёртвому телу.
В какой-то момент нервы Зайца не выдержали, и он с силой ударил Кима наотмашь по шлему. Ким повалился на пол. Сверху он сразу заметил Зайца, который теребил его, словно поломанную куклу.
Действительно, Ким почувствовал, что внутри у него что-то сломалось. Как будто некий стержень, который удерживал его всю жизнь и помогал выбраться из трудных ситуаций, вдруг переломился пополам, и две половинки постепенно испаряются, уходя в непонятный потусторонний сумрак, где нет ни жизни, ни горечи, ни веселья – где есть только бесконечная пустота и тихий покой, что длится вечность.
В глазах постепенно темнело, сознание медленно выбиралось из тела, словно невидимый дымок клубится над крышей маленького домика с кирпичной трубой…
И только грубая и сильная встряска вернула сознание Кима обратно. Он наконец очнулся, и глаза его снова смогли видеть. И они видели худенького мальчика, что мечется над ним и колотит его почём зря.
– Вставай! – послышался отдалённый писклявый голос.
Ким приподнялся и осмотрелся, словно бы очнулся от очередного кошмара. Он привык к кошмарам; они преследовали его практически всю жизнь. Но кошмары заканчивались. Они были сильны только там – в мире снов. В реальности же они улетучивались, и жизнь возобновлялась со всеми её весельями и радостями.