После этих слов он рывком поднял пистолет и выстрелил в Кима.
Ким резко почувствовал сильную слабость во всём теле. Его руки разжались, и последнее, что он увидел – как Ива падает к его ногам. После этого для него мир исчез.
Заяц дрожал всем телом. Он не мог поверить в то, что произошло. Трясущаяся рука машинально потянулась к поясу, где был пристёгнут пистолет. Нащупав оружие, мальчик сжал его в руке.
Напротив стоял Пухлый и улыбался, рассматривая два недвижимых тела, что распростёрлись у его ног. Он весело хихикал и слегка пританцовывал, отбивая такт локтями.
Заяц поднял оружие. Он застыл в этой позе, держа на мушке своего смертельного врага. Пухлый наконец заметил движение мальчика и перевёл взгляд на его пистолет.
– Э! Ты чё, поиграть вздумал, этсамое?
– Игры кончились, Пухлый, - сказал Заяц.
Пухлый вскинул руку, чтобы выстрелить, но не успел. Заяц нажал на курок. Раздался выстрел. Невидимая смертоносная пуля врезалась в живот Пухлого, а спустя секунду раздался громкий хлопок, который разорвал тело мужчины пополам. Окровавленные части тела разбросало по сторонам, окрасив кровью стены и потолок…
Глава третья. «Пластинка»
– Не называй меня так. Ненавижу эту кличку.
– Ну, почему же? Очень даже выразительное имя.
– Это не имя. Это отвратительная кличка.
– Э, нет, братец! Это самое настоящее имя. И это твоё имя.
– Да нет у меня такого имени! Меня вообще зовут, этсамое, Паша!
– Паша?!
– Да!
– Слушай, а как же Майерс? Куда Майерс делся?
– Нет никакого Майерса. И не было…
– Почему же не было? Ведь ещё совсем недавно ты кричал: «Я Майерс! Я Майерс!» А теперь, что? Уже не Майерс? Куда дел Майерса, признавайся.
– И вообще, этсамое! Всю мою жизнь мне почему-то постоянно дают какие-то клички! То брат с этим Майерсом, потом Джон с этим… с… этим самым…
– Ну, говори, говори! Скажи это!
– Не хочу. Я ненавижу эту кличку.
– Ты не можешь сказать слово «пухлый»?
– Я его, этсамое, терпеть не могу. Почему бы не называть меня просто Паша?! При чём здесь «пухлый»?!
– А-а-а! Сказал, сказал! Проштрафился! Всё-таки ты произнёс это слово!
– Слушай, иди ты в жопу! Вот тебе же не нравится, когда я посылаю тебя в жопу, правильно? А мне не нравится, когда ты называешь меня Пухлым. Я не пухлый! Я, наоборот, худой! Какой я, этсамое, пухлый!
– Пухлым ты стал примерно в десять лет, когда твой сводный братец Джон впервые тебя так назвал. Он же очень любил пошутить этот Джон, верно? Вспомни, как он постоянно подтрунивал над вами. И в один прекрасный день, он увидел перед собой тощего пацанчика, и в его мозгу сразу же созрела кликуха. И он тут же тебя перекрестил. И знаешь, что?
– Что?
– Ты настолько сильно сросся с этим именем… я прошу заметить: именно с «именем»! Что уже давно это имя отражается даже на твоей ауре!
– Да иди ты! Какая, в задницу, аура!..
– Да-да! Именно так. Имя Паша тебе совершенно не подходит. Ты именно Пухлый. Пухлый во веки веков, это самое, аминь!
– Слушай! Хорош меня передразнивать!
– А что? Ну, не я же постоянно этосаммкаю! Это ты у нас постоянно: это самое, да это самое! Кстати, совсем недавно ты так не говорил. А вот когда всё вспомнил! Тут-то ты и заэтосаммкал, как и прежде.
– Ну… я не могу без этого. Оно как-то само… это самое… вылетает…
– Ну и хрен с ним. Пускай вылетает. Это, знаешь, что? Это твоя фишка! Фишка Пухлого! А? Звучит круто, правда?
– Слушай, иди убейся! Оставь меня в покое!
– Ну вот, опять ты за старое! Убейся, говорит! Пухлый!
– Дебил.
– Пухлый!
– Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок!
– Пухлый!
– Иди в задницу!
– Ой, хорошо! Хоть на этот раз не «в жопу», а всего лишь «в задницу»! Уже проще. Пухлый.
– Дурак.
Призрак расхохотался. Он держался за живот и пританцовывал, как какой-нибудь шаман, пытающийся вызвать духов. Хохотал он долго. Его тело иногда становилось ярче, а иногда по нему проходили странные волны, словно бы некоторые части его тела на мгновение становились невидимыми. Когда он наконец разогнулся и вскинул голову, его глаза сияли от распирающей его энергии. Понемногу он успокоился и снова стал похож на обыкновенного человека.
Его двойник стоял напротив и тяжело вздыхал. В этот момент он думал о том, что Призрак на самом деле прав: никакой он не Паша и даже не Майерс. Он Пухлый. Действительно, это уже не было кличкой, это было его именем. Настоящим. Хотя и ненавистным. Проведя по лицу руками, он в очередной раз вздохнул. Что делать? Приходится смириться. Теперь он снова был Пухлым. И он принял это.
– Может уже делом займёмся, а? – сказал Пухлый.
– Каким делом?
– Мы, кажется, хотели, этсамое, влезть в тот компьютер и вызвать челнок.