– А что, нет? Ты ведь говорил.
– Не помню. Ну ладно. – Призрак потянулся в кресле, зевнул и сказал: – Хочешь знать, почему я такой угрюмый? – Пухлый кивнул. – Так я тебе скажу, - продолжал Призрак. – Я вот тут всё думаю… Ты практически победил в этой небольшой войне, правильно? Ты хочешь расквитаться со своими врагами, так? Хочешь, чтобы они сдохли, верно?
– Да. Хочу.
– И ты немного жалеешь, что они умрут не от твоей руки. Я правильно говорю?
– Да.
Призрак вздохнул и задумчиво произнёс:
– И вот, я всё думаю, братец… А каково это?
– Что именно, - не понял Пухлый.
– Каково это, убить человека? Что ты чувствуешь в этот момент. Ведь ты убивал, знаешь, что это такое. Что ты чувствовал, когда нож проходил между рёбер того мужика, которого, если не ошибаюсь, звали Фрол? А? Ты можешь мне объяснить эти чувства?
– А зачем тебе? – недоумевающе спросил Пухлый.
– Ну как, зачем? Я изучаю психологию, изучаю человеческую натуру, пытаюсь забраться в самые тонкости, узнать каждую мелочь. И я уже очень многое знаю. Не знаю только следующее: что чувствует человек, когда убивает другого человека? Какая энергия проходит между убийцей и жертвой? Как эта энергия распространяется? Что происходит в голове убийцы, и что чувствует жертва в момент смерти? Ты видишь, вопросов много. И как раз об этом я в последнее время думаю.
Призрак замолчал и пристально смотрел на Пухлого. Пухлый удивлённо скривился, не зная, что сказать. Такого вопроса он не ожидал. Он некоторое время молчал, но, помня «заслуги» Призрака и всю его помощь, решил вознаградить своего двойника, рассказав ему о своих чувствах. Хотя, что именно рассказать, он даже и не представлял.
– Я-а… - начал Пухлый. – Если быть честным, я даже никогда и не задумывался над этим. Что чувствуешь в момент убийства? Да хрен его знает! Ничего не чувствую. Чувствую какую-то власть, что ли… Чувствую победу… удовлетворение от того, что смог победить. – Он помолчал немного. Призрак ловил каждое слово. – Злость. Удовлетворённую злость. Получи, придурок! Так тебе и надо! Вот, что я чувствую. Интерес… Каждый человек умирает по-своему, у каждого свой голос, и этот голос звучит по-разному. Но только одно звучит одинаково – последний хрип. Он у всех один и тот же. Последний вздох, когда воздух вырывается из тела, он вырывается со своим особенным звуком. Он тихий, холодный… как сама смерть. И ты знаешь, что этот выдох последний. Этот человек выдохнул всё, что у него было в груди и никогда уже не вздохнёт снова. Удовлетворение… Умиротворение… Накормленная злость… Вот, что я чувствую.
Призрак медленно облокотился на спинку и долго смотрел в одну точку. Он больше ничего не спрашивал. Взгляд его был серьёзным.
***
Коридор был длинным и узким, каким-то неудобным, не похожим на все остальные коридоры станции. Стены давили серостью. Низкий потолок усиливал дискомфорт.
Пухлый шёл впереди. В его руке светилась небольшая голограмма происходящих событий на внешней обшивке станции: Заяц пытался открыть герметичную заслонку. Ещё немного, и вся троица окажется внутри. Да, не зря Пухлый решил поехать сюда лично. Если бы он этого не сделал, Зайцу удалось бы проникнуть в кольцо. Но он и так уже практически проник – заслонка вот-вот откроется, а крутая лестница поможет им всем спуститься вниз. Но Пухлый не переживал. Он знал, что его враги теперь слабы: робот застрелил девку, недоумок Ким потерял рассудок, а Заяц… Заяц пыжится, пытается всё исправить, пытается спасти всех! Впрочем, как всегда. Но в этот раз у него ничего не выйдет. Он всё-таки проиграет. Ненавистный Заяц. Пухлый выстрелит в него и отомстит за всё. Но сначала, этот маленький засранец должен в полной мере испытать весь праведный гнев человека, которого хотел взорвать. Он должен увидеть, как его друг падает мёртвым рядом с его мёртвой девкой. Ну а потом настанет черёд маленького засранца.
На этот раз рука не дрогнет. В душе не будет места для сомнений. Без лишних слов. Молча. Быстро. Смотря врагу в глаза. И враг падёт.
Пухлый подошёл к двери. За этой дверью всё и решится. За этой дверью произойдёт то, чего он ждал слишком долго. И наконец дождался. Это произойдёт сегодня. Здесь и сейчас.
Голограмма показывала, как Заяц спускается по лестнице, поддерживая полуживого Кима, в руках которого было тело Ивы.
Вот они уже спустились. Вот Заяц подбежал к терминалу, пытается что-то сделать, спешит… Ну спеши, спеши! Только спешить тебе уже некуда.
Пухлый отключил голограммер. Изображение исчезло. Он глубоко вздохнул и притронулся к сенсору открывания двери
Глава седьмая. Скорбь
– Ну вот, мы и встретились.