– Послушай! – воскликнула Ива. – Хорош трындеть! Ему плохо! Он сейчас умрёт! Спасай его немедленно!
«Я уже давно дал все распоряжения. Работа ведётся в ускоренном режиме. А робот, скорее всего, после такого подвига придёт в негодность. Или нет. Я его почищу, удалю всю органику, перепрошью…»
Искусственный интеллект продолжал рассуждать, а Ива ходила из стороны в сторону, ожидая, когда робот привезёт Кима. Больше она ничего сделать не могла. Благо, ИИ догадался запустить медкапсулу; она уже была полностью готова и ждала своего пациента.
Через несколько минут прибыл робот. Он остановился – дымящийся и потрескивавший – в соседнем блоке. Ива ринулась было туда, но ИИ запретил, сказав, что там сейчас полно радиации, отходящей от робота, и заходить туда нельзя «здравомыслящему человеку». Пообещал, что техника позаботится о пациенте сама.
Иве ничего не оставалось, как прильнуть к экрану, наблюдать и ждать.
Техника делала всё максимально быстро и бережно. Ива увидела разодранный скафандр Кима. Она испугалась, но ИИ тут же успокоил её, сказав, что скафандр разодрал робот, чтобы освободить тело, чтобы это тело подогреть и обеззаразить. Многословный искусственный интеллект всё рассуждал о том, что если бы не забота принёсшего себя в жертву робота, то управляющий давно был бы уже мёртв, а так, сохраняется много шансов на то, что его – может быть – удастся вылечить. Это сочувственное «может быть» разорвало сердце Ивы. Слёзы лились из глаз, а она всё наблюдала как Кима бережно укладывают в медкапсулу – бесчувственного, израненного и даже не похожего на себя; вся кожа его была какая-то нечеловеческая, покрытая язвами, ужасными белыми пятнами…
Но она не отворачивалась. Она смотрела. Может быть, в последний раз…
Графики!
Она вспомнила про графики.
Протерев лицо ледяными ладонями, Ива подбежала к экранам и красной кнопке.
Искусственный интеллект всё разглагольствовал насчёт всего, что происходит на базе. Его не устраивали наполнители, не устраивали процессы, он очень сильно беспокоился о растущем давлении и нарастающей с каждой минутой температуре; предупреждал об опасности, но в его ограниченном, зависимом от человека мозге была непоколебимая вера в то, что люди делают всё правильно, хотя и нарушая абсолютно все правила; значит, так надо – люди знают, что делают, на то ведь они и люди! Они спасут базу! Если бы он только знал, как сильно ошибался!..
Линии графиков почти приблизились к максимальным значениям. Это означало только то, что в самом скором времени нужно будет нажать кнопку. И тогда… Ива не хотела думать о том, что будет «тогда». Она должна была нажать эту чёртову кнопку и нажмёт её, потому что так сказал Ким, потому что так хотел Заяц. А Заяц хотел возродить человечество. Значит, всё правильно. Заяц никогда не ошибался. Ива нажмёт этот красный «грибок», и пусть будет что будет.
Она попросила искусственный интеллект перевести экран поближе к ней, села и смотрела теперь то на медкапсулу Кима, то на графики.
***
…Бывает так, что человека очень легко убить: оступился, ударился об угол, упал с крылечка, поскользнулся, напоролся на торчащую ветку… Несчастных случаев множество; нелепые смерти приходят довольно-таки часто.
Но бывает и так, что человек выживает в самых, казалось бы, жутких условиях. Пуля попала в мозг, а человек живёт. Сбил грузовик, попал под поезд, и по какой-то невероятной причине пострадавший остался жив! Окунули в смертельный химический яд, а человеку хоть бы хны!
Так было и с Пухлым.
Весь закоченевший, он выполз из какой-то трубы и свалился на пол. Он чувствовал, что это «купание» стало последним в его жизни: горло жгло, как будто туда насыпали пуд красного перца, дышать было ужасно больно, сердце выбивало какие-то ломаные ритмы, в глазах потемнело… И холод. Нестерпимый, обжигающий холод, который сковал все мышцы, превратив их в трухлявое дерево.
Скафандр осыпался на глазах. Какие-то лохмотья – сухие и ломкие – постоянно отваливались серыми струпьями и словно невесомые пёрышки плавно опускались на пол.
Пухлый не заметил, когда он поднялся на ноги. Действительно, только что он лежал на полу, а тут стоит и смотрит практически ничего невидящими глазами на прозрачную воду. Воду? Это вода? А где же жидкий азот? Или это и есть жидкий азот?