Не моргающий взгляд девушки всё ещё оставался недвижим; она смотрела куда-то в сторону мёртвого, но Ким в точности не мог сказать, куда именно она смотрит; её взгляд был каким-то потухшим.
Он посильнее прижал её к себе и тихо сказал ей на ухо:
– Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо. Ты молодец. Ты убила его. Он подох… Пухлый подох. И теперь наша жизнь станет лучше, спокойнее…
Ива вдруг ожила. Она резко повернулась к нему и сказала каким-то далёким и отсутствующим голосом:
– Не станет, Ким… Не станет. Я никогда не забуду того дня, когда этот ублюдок перерезал ей горло. Я не забуду того, что Заяц погиб из-за него. Не забуду, как эта мразь пыталась убить нас. Но для чего? Зачем? Зачем ему это было нужно? Зачем он убил твоего отца? Зачем издевался над маленьким мальчиком? Зачем грабил, насиловал? Зачем? Для чего это всё?
– Он маньяк, Ива. Маньяк. А психологию маньяка не дано понять обычным людям. Его брат тоже был таким. Хотя, нет. Жмурик был ещё более несдержан, более сумасшедшим. Это признавал даже Джон. Вспомни. Джон был против того, что творили Жмурик и Пухлый.
– Да, он был против. Но почему ничего не делал? Почему терпел? Ведь он мог остановить этих двоих!
Ким потупил взгляд. Он прижался губами ко лбу девушки и после паузы сказал:
– Джон рос с ними. С самого детства он видел Матриону, видел Жмурика и Пухлого. И больше никого, понимаешь. А если с детства живёшь в дерьме, то и сам постепенно превращаешься в дерьмо. Но надо отдать должное Джону: он, конечно, стал дерьмом, но смог сохранить в себе настоящего человека. Эта тупая семейка не смогла до конца испоганить Джона. И он это доказал перед смертью.
Ива немного отстранилась от Кима. Взглянув в его глаза, она спросила:
– Но, а что же теперь будет с нами? Мне очень тяжело. Я не смогу вынести весь этот груз. Нет сил. И я не смогу жить с этим грузом. Помню, перед тем как улететь на Меркурий, у нас был план. И я думаю, что его всё же стоит привести…
– Ива, - перебил Ким, – мы уже и так привели этот план в действие. Мы уже мертвы. Причём умирали мы дважды. В первый раз нас воскресил Заяц.
– А во второй? – резко спросила Ива. – Кто нас воскресил в этот раз?
Ким задумчиво улыбнулся.
– Они, - наконец ответил он. – Эта энергетическая форма жизни. Я кое-что понял… Не знаю, может во время взрыва на Меркурии наши души побывали где-то… где-то… там… Но я, кажется, понял. Они сохранили наши тела, оградили от взрыва, и они же вылечили нас. Вспомни, на что я был похож, когда лежал в той капсуле. На мне живого места не было. А теперь? Я полностью здоров. И ты полностью здорова.
– Но зачем они сохраняли Пухлого?!
– Пухлый такой же человек, как и мы. Он был в эпицентре взрыва. А для Них… Для Них он был только человеком. Это был не их враг. И они его сохранили также, как и нас.
– Но… – Ива посмотрела на свои руки. – Я очнулась и увидела в своей руке нож. Хотя отлично помню, что уронила его там, на базе и… и не поднимала! Я просто не успела его поднять! Ты сказал мне, чтобы я срочно нажала на ту кнопку, сказал, что ты сам справишься с Пухлым. Я видела, что ты действительно сильнее его. Ещё чуть-чуть и ты бы его убил. Поэтому я побежала в тот зал. И нажала на кнопку. Но нож… Я его не поднимала! Он продолжал валяться на полу! И… и как он вдруг оказался у меня в руке, в тот момент, когда я здесь очнулась?
– Это они вложили его тебе в руку. Они тоже имеют чувства. Пусть не такие, как у людей, и мы их никогда не поймём, но всё же… Они увидели и проанализировали всю жизнь Пухлого и приняли решение. Я думаю, они дали нам шанс.
– Мол, разбирайтесь со своими врагами сами, так?
– Ну, что-то вроде того, - улыбнулся Ким.
Ива ненадолго задумалась. Её уже не так сильно била дрожь, хотя руки всё ещё непроизвольно продолжали сжиматься в кулаки. Она тяжело дышала, и Ким, обнимая её, даже через одежду чувствовал, как сильно бьётся её сердце.
Она снова погрустнела и опустила голову.
– Не переживай, - сказал Ким. – Со временем всё пройдёт. И у нас всё будет хорошо… Должно быть всё хорошо.
Он нарочно сделал ударение на слове «должно». Ива покачала головой.
– Я не смогу так, Ким. Слишком тяжело. У меня всё время перед глазами стоит Заяц. Мама… Я не смогу. Однажды всё это пересилит меня, и я… я не сдержусь. Не сдержусь, понимаешь! У меня внутри мрак! Только мрак и ничего кроме мрака. Темнота. Какое-то… какая-то безнадёжность. И с ней я не смогу справиться. Был бы Заяц…
– Но он есть.
– Где? – Ива снисходительно улыбнулась; её печальная улыбка таила в себе бесконечную обречённость. Она не верила ему: …он всего лишь успокаивает, хочет, чтобы я успокоилась, хочет, чтобы всё наладилось, но ничего не наладиться, уже не наладиться…