«Возможно, и так, парень» — вдруг отчётливо прозвучало в голове.
— Кто это? — судорожно огляделся Эрхард. — Кто говорит?
Забойщик глумливо ухмыльнулся, покрутил пальцем у виска, даже Александр, у которого от сыплющейся с неба «воды» уже краснела кожа, как от ожога, удивлённо посмотрел на приятеля. Один из «бойцов» спросил что-то неприличное со смыслом: «С ума сошёл?» Но голос в голове продолжал звучать, и это напрягало больше всего: «Ты сильный. Ты сильнее их. Ты выдержишь ядовитый дождь и выберешься отсюда. Но сейчас надо уходить. Иначе будет плохо…»
Впечатление было такое, будто кто-то сильный и умный, но то ли микроскопический, то ли виртуальный, угнездился в мозгу и говорит, что надо сделать, чтобы выжить. Этот таинственный кто-то на удивление убедителен, он говорит правильные вещи и… его хочется слушаться. «Здравствуй, шизофрения!» — угрюмо подумал Эрхард. Мало того, что они оказались в безумном мире, безумие подобралось вплотную к ним самим.
Но, оказывается, не только у него. Какой-то невзрачный дядька с бледным, тощим, крысиным каким-то лицом спросил:
— Командир, может, и правда пойдём? Что-то мне тут не нравится…
— Ага, и через час каждый будет сам по себе, а поодиночке мы тут пропадём! — отозвался Забойщик. — Видели, какой мрак? И от монстров легче тут отбиваться, тут только с одной стороны могут напасть. Ждём до утра и идём. Кто свалить попытается — морду так начищу, хлеще выродков будете!
На некоторое время воцарилась тишина. Дождь разошёлся не на шутку, теперь лило как из ведра, и под падающими с небес мутными струями костёр почти погас. Мгла угнездилась в углах и начала медленное, но победоносное наступление, остатки пламени почти не разгоняли мрак. А с неба всё лило и лило, вдобавок поднялся пронизывающий зловонный ветер, стало ощутимо холодать. Мокрые до нитки, обожжённые кислотным ливнем и одновременно продрогшие, задыхающиеся от кашля и перепачканные дурнопахнущей слизью, они жались друг к другу и мечтали об одном: о свинцовом рассвете Резервации.
…Кажется, он даже ненадолго задремал у почти залитого дождём костра. Очнулся Эрхард оттого, что голос в голове чуть ли не вопил об опасности. В полусне-полубреду на липкой земле стонал Александр, после ночного ливня кожа покрылась волдырями, глаза ничего не видели — наверное, немного «воды» всё же попало под веки. А может быть, виновата антрацитовая мгла, в которой приходилось больше доверять ушам, чем глазам, а двигаться очень медленно и на ощупь.
— Где… мы? — сквозь надрывный кашель спросил он. Резервация одолевала Физика быстро и успешно, ещё день-два, и можно будет не торопиться. Но к тому времени, наверное, они никуда двигаться и не смогут. «Интересный вопрос» — подумал Эрхард. Он сам был бы не против узнать, как далеко вглубь Зоны их закинул ублюдок Хэй, и где ближайший лаз в нормальный мир.
Внезапно в шелест дождя, плеск ручья, шипение мокрых веток в костре, кашель и хрипы донёсся новый звук. Он был чужд Зоне, и именно поэтому заставлял раздвинуться свинцовый полог отчаяния. Рык мотора, клацанье гусениц, перемалывающих траками остатки асфальта. Вот глуховатое, но в ночном мраке вполне отчётливое «ту-ду-ду-ду-дух». Может быть, те едва заметные, на самой грани восприятия, сполохи — пробившиеся сквозь смог отблески трассеров?
Не сговариваясь, уцелевшие выскочили из-под плиты — прямо на холодный ветер, под струи ядовитого дождя.
— За мной, раненых поддерживать! — крикнул Забойщик, на грубоватом, будто вырезанном из гранита загорелом лице блеснула улыбка. Впрочем, во мгле она почти незаметна. — Припасы пусть тут лежат, они нам не понадобятся! Бегом! Быстрее!
Разбрызгивая жижу, в которую превратилась земля, изгнанники вырвались во мрак. За пределами бетонной коробки тьма была абсолютная, как в подземелье. Бежать оказалось невозможно. Только медленно и осторожно, чтобы не покалечиться, не упасть в ядовитую лужу руками или лицом, идти, ощупывая пространство перед собой. Сейчас все завидовали местным: хоть они и мутанты, таких проблем у них не возникает. Что-то вокруг не слышно ни шороха, ни шёпота: похоже, чудовища и сами затаились до рассвета. Сбоку кто-то хрипло заорал.
— Дебил, потише! Что там у тебя? — услышал Эрхард, обливаясь потом, он тащил совсем ослабевшего Александра. Физик дышал судорожно, с каким-то присвистом и бульканьем.