Кэсси не отважилась войти в спальню, с которой для нее было связано столько поначалу радужных, а теперь несбывшихся надежд, а прошла в кабинет мужа. Написав записку и запечатав в конверт, она оставила ее на видном месте на столе. Записка была короткой и без подписи.
Извини, что не дождалась. Если захочешь встретиться, ты знаешь, где меня найти.
Рядом Кэсси положила бриллиантовые серьги и изумрудное колье, оставив у себя обручальное кольцо — все-таки официально она еще считалась женой Федерико.
Находясь в крайне подавленном состоянии, Кэсси не стала звонить домой. Отец и без того будет потрясен ее решением, поэтому приезд без предупреждения не ухудшит ситуации.
Закончив дела в компании, Федерико вернулся домой, но вместо Кэсси нашел записку. Прочитав, он яростно смял ее, бросил на пол и в волнении зашагал по кабинету взад-вперед, как леопард в клетке. Затем кинулся к телефону, но, передумав, положил трубку. Он знал, каковы выдержка и воля у этой хрупкой на вид женщины, его жены. Подойдя к столу, Федерико сел в кресло и уперся подбородком в скрещенные пальцы рук. Как тихо! Только тикают старинные часы, принадлежавшие еще его отцу, тикают, отмечая время, которое, как говорят, исцеляет все. Прямо перед Федерико стоял портрет отца — самая последняя фотография, запечатлевшая любимое лицо. Большой лоб, глубоко запавшие строгие глаза, впалые щеки, темные усы. Федерико долго смотрел на портрет. «Наметь себе цель и не отступай!» — вспомнил он слова, которые любил повторять отец.
Наметить цель… Вернуть Кэсси, причем любой ценой! Надо увидеться с ней сейчас же. Сейчас же! Федерико решительно поднялся и вышел из кабинета.
Вечер тянулся томительно долго. Каждая минута казалась часом, каждый час — вечностью. Кэсси панически боялась наступления ночи, зная, что не сомкнет глаз, а утра — еще больше.
Когда поздно вечером раздался звонок в дверь, она вздрогнула и сжалась, хотя была к этому готова. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы подняться с дивана, на котором она сидела, тупо глядя на экран телевизора, и выйти в холл.
За матовым стеклом виднелся силуэт высокой стройной фигуры.
Что же сейчас будет? Что она скажет мужу? Какие слова найдет он, чтобы ответить ей? Бессмысленно гадать. Все произойдет в считанные минуты. Федерико ведь здесь не для взаимных упреков и обвинений, а для того чтобы поставить точку в их отношениях.
Кэсси открыла дверь. На лице стоящего на пороге мужа застыло напряженное выражение. Серые глаза вопросительно и мрачно впились в ее бледное лицо. Она как-то уже видела его таким, но сейчас не могла вспомнить, где и когда.
— Можно войти? — спокойным тоном спросил Федерико.
Опустив ресницы, Кэсси молча отступила в сторону, давая ему дорогу. Войдя вслед за Федерико в гостиную, она, по-прежнему не поднимая глаз, остановилась перед ним.
— Кэсси, — попросил Федерико, — посмотри на меня. — А когда она послушалась, медленно произнес: — Поедем домой. Нам нужно поговорить.
Его голос звучал подчеркнуто вежливо, но она чувствовала скрытую за этими словами ярость — ярость безжалостную, как удар хлыста. На смуглых щеках Федерико проступили темные пятна румянца, глаза угрожающе сверкали.
— Не вижу смысла в бесконечных разговорах. — Кэсси с деланным равнодушием пожала плечами. — К тому же мы можем поговорить и здесь. У меня нет особого желания слушать тебя, но если ты считаешь нужным высказаться, то, пожалуйста.
Она не собиралась с ним никуда ехать, потому что прежде всего не доверяла себе. Опасность исходила не от Федерико. Ее пугало собственное непреодолимое желание прикоснуться к нему, обнять…
Внезапная вспышка боли и гнева, промелькнувшая в его глазах под угрюмо сведенными бровями, испугала Кэсси. Она была буквально парализована силой этих неожиданно выплеснувшихся наружу чувств. Пока она колебалась, не зная, на что решиться, он уже оказался рядом и крепко схватил ее за руку. Федерико долго и пристально смотрел на нее сверху вниз, так долго и так пристально, что Кэсси вынуждена была опустить глаза…
Неизвестно, как она оказалась в его объятиях. Прикосновение любимых рук было таким нежным, таким ласковым, что она не выдержала и разрыдалась. Федерико прижал ее к груди, и она услышала его шепот:
— Любимая моя, прости. Я виноват перед тобой. Те мои ужасные слова были продиктованы только разочарованием и обидой. — Он приподнял ее подбородок, с нежностью вглядываясь в заплаканное лицо. — Когда ты сказала, что собираешься перестраивать дом, я понял, что ты по-прежнему не желаешь жить со мной, и пришел в ярость. Знаешь, я готов был разнести все вокруг. — Федерико дотронулся пальцем до ее дрожащих губ. — Но сейчас я хочу, чтобы ты знала: я не позволю тебе остаться здесь. Я люблю тебя и твое место рядом со мной!
Кэсси потеряла способность соображать. Она была просто не в состоянии осознать услышанное. Кроме одного: Федерико любит ее!
— Но я говорила тогда о твоей вилле в Испании, а не об этом доме, — изумленно прошептала она.
Федерико замер. Его глаза были прикованы к лицу жены.
— Так ты говорила о нашей испанской вилле?
— Ну конечно! Ты просто меня неправильно понял.
— Тогда зачем ты приехала сюда? Почему не дождалась меня?
— Я не хотела мешать тебе. И потом, я действительно считала, что ты хочешь именно этого.
— Почему же я должен хотеть жить отдельно от моей жены? Глупышка!
Федерико нежно поцеловал ее в приоткрытые губы, и желание с новой силой захлестнуло Кэсси. Она приникла к нему всем телом, но муж легко отстранил ее. Его взгляд был добрый и сочувственный, как никогда до этого.
Потрясенная тем, что услышала, Кэсси смотрела на него широко открытыми глазами. Мир внезапно перевернулся, открыв перед ней ворота в рай, о существовании которого она почти забыла.
— Похоже, мы оба тогда не поняли друг друга, верно? Но сейчас это уже не имеет значения. Все, что от тебя требуется, дорогая, — это любить меня. Ты волнуешь меня как ни одна другая женщина на свете! — Федерико говорил торопливо, словно боялся, что его перебьют. — Я не могу жить, когда не вижу тебя рядом. Я хочу всегда быть с тобой. Хочу видеть тебя, когда просыпаюсь, когда засыпаю, даже когда сплю, я хочу ощущать твое присутствие. Хочу заботиться о тебе и о нашем ребенке. Ты уже у меня в крови. И я никогда не отпущу тебя. Никогда!..
Федерико вдруг осекся и всмотрелся в лицо Кэсси, ища ответной реакции на свои пылкие признания. Она молча нашла его губы и порывисто поцеловала. Тогда он подхватил ее на руки и понес к двери.
— Куда ты меня несешь? — пробормотала Кэсси, прижимаясь к нему.
— В дом, где началась наша любовь, если ты, конечно, не против… — Он вопросительно посмотрел на нее.
Кэсси легко вздохнула и уткнулась лицом в его шею.
— Я согласна, — прошептала она и подумала, что наконец-то обрела счастье и покой.
Эпилог
Три года спустя супруги Эрнандес принимали гостей. Поводом для торжества был день рождения их сына Маркоса, названного в честь покойного деда. Сегодня собрались все близкие друзья и родственники. Именинник, одетый в темный костюмчик выглядел, как маленький джентльмен. Кэсси с удовольствием наблюдала за сыном, с восторгом принимающим подарки. Потом ее взгляд переместился на мужа, о чем-то оживленно беседующего с ее отцом. Как хорошо, думала Кэсси, что они все-таки сумели преодолеть барьер непонимания и наладили отношения! Ведь довольно долгое время ее удручала мысль, что между ее самыми любимыми мужчинами нет теплоты и доверия.
Да, теперь она была по-настоящему счастлива. Однако предстоящий разговор с Федерико немного волновал ее. Какова будет его реакция, когда он узнает новость?
Вспоминая порой слова мужа, что детей можно любить лишь на расстоянии, Кэсси лишь улыбалась. С тех пор как у них родился сын, муж повел себя настолько неожиданно для всех, что полностью перевернул установившиеся о нем представления. Кто бы мог подумать, что именно он будет открыто хвастать своим отцовством?! Он действительно сократил свои деловые поездки, увеличил штат компании и почти все свободное время посвящал семье. Федерико помогал Кэсси заниматься с Маркосом, вскакивал по ночам к плачущему малышу. И никогда не стыдился своих слез, слез счастья, когда смотрел на любимую жену с крохотным сынишкой на руках.