Подойдя к Лимпиаде, он сразу решительно сказал:
— Можешь сердиться, что хочешь делай, но я никуда не поеду.
Она притянула его голову к своей груди.
— Глупенький. Никуда ехать не надо. Пойдем к нам.
— А кукуруза?
— Потерпит еще.
Лимпиада таинственно улыбалась.
Дверь в сенцах была не заперта, комната пахнула навстречу приятным теплом. Только сейчас Илиеш начал чувствовать, как болят его натруженные руки… В комнате на лавочке у окна сидел мужчина, опершись подбородком на руку. Вот он поднял голову — и Илиеш окаменел.
— Батя, — выдохнул он еле слышно, словно боясь, что от громкого голоса тот исчезнет, как сон.
Они шагнули друг другу навстречу, крепко, по-мужски обнялись.
— Батя, батя!.. — Других слов сейчас не было у сына.
Роман вытирал рукавом ему слезы, сдерживаясь, чтобы самому не расплакаться.
Успокоившись немного, Илиеш спросил:
— Почему ты так поздно? Все уже давно вернулись, один ты…
— Не мог, сынок, болел. Насильно задержали.
Теперь только Илиеш разглядел отца: бледный, щеки обвисли, глаза впали.
— А что случилось?
— Ты же знаешь, я пограничник. А на границе чего не случается.
— Ты писал, что был на венгерской границе. Неужели это правда?
— Да, был там, пока не получил пулю.
— От кого?
— Кто его знает? Стреляли. Они в меня, я в них.
— Но все же приехал. — Теперь Илиешу стало стыдно своих слез, он старался говорить серьезно. — Хорошо, что приехал.
А слезы текли по лицу, не унять. Словно это не тот Илиеш, который целыми днями на ветру, на холоде убирал кукурузу, мужественно отвергая помощь матери.
— У нас теперь Советская власть.
Роман прижал к себе сына.
— Знаю.
— Крестная Лимпиада работает в сельсовете.
— Знаю.
— У нас в хате живет маляр Чулика. Это который когда-то красил церковь… — И вновь слезы прервали речь.
Он уткнулся в грудь отца. Она была слабая и костлявая.
— Скажи ему, чтобы он ушел от нас.
Руки отца ослабли, дрожат.
— Ничего, уйдет. Еще есть время…
К ним подошла Лимпиада.
— Лучше о себе расскажи, Илиеш.
О, много можно рассказать отцу! Но тот не слушает, жадно курит, отвернувшись к окну.
Лимпиада попыталась его успокоить:
— Не порть себе кровь, Роман, перемелется — мука будет. Было бы здоровье да мир. Брось, не думай. Садись поешь.
Нет, не сел Роман за накрытый стол. Задумчиво глядел в окно. Приступы сухого кашля время от времени сотрясали его, потом он опять застывал, устремив взгляд вдаль.
Когда свечерело, тетка Лимпиада ушла в сельсовет, а они вдвоем стали строить на столе дворцы из спичечных коробков. Спички теперь дешевые, бери сколько хочешь. Илиеш тихо рассказывал о том, как убили Гаврилаша, как делили землю, какие кинокартины он видел. Потом спел отцу «Катюшу», которую недавно выучил.
Спать они легли вдвоем на печи, там, где обычно ночевал дедушка. Было слышно, как в сарае переступает с ноги на ногу Вьюн. Они лежали молча, отец ничего не спрашивал о доме. Илиеш тоже ничего не говорил. Раз отец не спрашивает, значит, надо молчать.
Через два дня к ним зашла Ангелина. Ссутулившись, как-то боком втиснулась в дверь. Коротко постриженные волосы не причесаны, вся растрепанная, глаза красные от слез. Переступив порог, упала к ногам Романа:
— Прости, Роман, прости! Сама не знаю, как все случилось. Черт попутал, замутил разум. Не вини меня, пойдем домой, не отнимай сына!
К горлу Илиеша подступил комок, он еле сдерживал слезы.
Роман отправил его во двор поиграть.
«Неужели не помирятся?» — в отчаянии думал Илиеш, шагая по придорожной грязи. Сперва пошел было к Якобу, но не вытерпел, с полдороги повернул назад.
Примирение произошло позже. Наступили морозы, мохнатый иней толщиной в несколько пальцев окутал ветви деревьев, лег на землю. Илиеш очищал кукурузные початки, окружив себя на огороде стеной из сухих кукурузных стеблей, чтобы не так пробирал холод. Закутанный в полушубок, он все же мерз. С утра они работали вместе с отцом. Потом пришел дедушка с Павлом Гынжу и увел отца в хату.
Они сидели там уже несколько часов. Почти весь сельсовет собрался в хате. Совещались о чем-то. После обеда Лимпиада, закутанная в шаль, куда-то ушла… вернулась она с Ангелиной, обе были возбуждены, с горящими глазами. Прошли мимо Илиеша, даже не взглянув в его сторону. Он обиженно надулся, хотел уже бросить кукурузу и сбежать к ребятам, как Лимпиада вышла на крыльцо и позвала его. Оказывается, в комнате шла гулянка. Мать и отец сидели рядышком за столом. Они посадили Илиеша между собой, налили ему стакан вина, как взрослому.