На скамейке перед столовой грелось на солнышке несколько агротехников. Они пришли за опрыскивателями и одновременно принесли сводки, которые обязаны были давать раз в неделю. Это был народ, не привыкший убиваться на работе.
— Вы видели сводку Мереги? — спросил один из них проходившего мимо директора; тот остановился.
— Нет.
Мерега затушил папиросу о спинку скамейки, чтобы даром не горела, выпустил дым через нос и неторопливо пошарил в карманах.
— Сто двадцать три процента, — промолвил он равнодушно, вытаскивая серую помятую бумажку.
— Не может быть! — Никита взял сводку. Он знал, какого напряжения сил требует каждый процент выполненного задания. Напрасно этот человек хочет разыграть его.
— Не может быть! — сказал он еще раз, разглядывая четкую цифру.
— Раз написано черным по белому, значит, может, — ответил Мерега.
— Не верю я тебе.
Директор сел рядом с ним, решив узнать правду. Тут наверняка какой-то обман. Ему хотят замазать глаза. Но не таков Никита, его не так просто провести. Однако Мерега и не думал ничего скрывать.
— Значит, не верите? — иронически улыбнулся он.
— Нет.
— Проверьте.
— И проверю.
— Хоть сейчас. Я не боюсь.
Он был еще очень молодой, этот Мерега, и такой малограмотный, что ничего путного от него нельзя было ожидать.
Несмотря на это, в деле он разбирался и мог кого угодно обвести вокруг пальца. Никита немного знал его характер и поэтому не очень-то верил его словам. Но как работник, особенно в такое время, Мерега был настоящим кладом. Только за ним нужно было следить в оба, не то — беда.
Видя, что директор сомневается в его честности, Мерега толкнул сидящего с ним агротехника.
— Не говорил я, что он не поверит?
— Не смотрите так, товарищ Никита, Мерега не обманывает вас. Он действительно перевыполнил план, черт бы его побрал, этот план! — сказал Мерегин сосед с тенью зависти в голосе.
— Как же так? — удивился Никита.
— Очень просто. Родичи помогли мне.
Никита посмотрел на Мерегу исподлобья.
— Все ты с какими-то хитростями, Мерега. Берегись, если узнаю, что ты провел меня за нос…
Мерега молитвенно сложил руки на груди.
— Товарищ директор, дайте сказать. — Он раскурил потушенную цигарку, несколько раз затянулся, затем снова потушил ее и продолжал: — Как я уже вам говорил, есть у меня замужняя сестра. Я заставил ее обработать полгектара табака. Она моя сестра и должна мне помогать. Пусть лопнет, разорвется на части, но должна обработать. Это в некотором роде наглядная агитация. Ежели она не обработает — никто не станет сажать табак. Не так ли? Так! Несколько дней назад вернулся домой ее муж на целый месяц. Из госпиталя. Он временами дрожит, будто лед у него после контузии внутри. Ну, все же хорошо, что вернулся целым. А в селе знаете как? В одну минуту стало известно. И вот все стали выпытывать у сестры, как он приехал, надолго ли. Короче, сами понимаете, как обстоят дела. Скучно одиноким бабам. А сестра моя неглупая. Даже если б я ее подучил, и то лучше не вышло бы. Дескать, приехал, почему бы ему не приехать. А по секрету кое-кому шепнула: «Бадя Леонтий помог мне. Есть такой приказ: кто обработает полгектара табака, той отпустят мужа на месяц — весной, на время посадки, или осенью, на уборку». Только, говорит, не очень распространяйте этот слух, так как это большой секрет. Сами видите, какое время: никому не выгодно отпускать людей на целый месяц. Ох, братцы, и в одно воскресенье заполнили бабы мой двор! — Мерега залился смехом. — Ворвались в дом, я не успел даже умыться, был еще в кальсонах. Поначалу не понимал, что случилось. Требуют контракт, и все тут. Заключай с ними контракт, и никаких гвоздей. Я говорю, погодите, дайте натянуть штаны, не турки же наступают. Кричат: «Мы знаем, есть приказ, а ты держишь его в секрете!» Какой приказ? Я вытаращил глаза. «Не представляйся, кот!» Слышите, это я-то кот. Я боялся, что поседею за один день. Наконец пришла Иляна, объяснила мне, в чем дело.