Но сейчас времени на уговоры не было. Не было ни времени, ни желания уговаривать.
Дочка бегала по всей квартире, выражая яростный протест надевать тёплую водолазку. Орнелла начинала закипать.
Дочка не поддаётся контролю. Протестует. Плачет. Бегает по всей квартире и раскидывает вещи. Орнелла только-только убралась. А пол снова усеян намеренно рассыпанной крупой.
Орнелла села на диван. Глубоко вздохнула и зажала ладонями лицо.
Нужно держать себя в руках. Нужно крепиться.
И тут малышка тянет за провод, на конце которого находился телефон Орнеллы. Девочка захотела послушать песенки. Но одно неаккуратное движение, и телефон разбивается об пол.
- Ты нормальная?! Ты что творишь?! Искра, блин! Что ты наделала?! - Орнелла схватила телефон в руки и начала его рассматривать.
Слава Богу. Обошлось. Лишь трещины на экране. Артур, муж, ее бы убил. Он и так очень возмущается, когда Орнелла совершает, по его мнению, нерациональные траты. А сломанный телефон и был такой нерациональной тратой. Она не хотела вновь выслушивали лекцию о необходимости быть более внимательной и более пристально следить за непоседливой дочкой.
Орнелла погрузилась в свои размышления, осматривая телефон, а в это время девочка продолжала с прежней настойчивостью требовать включить музыку. И постепенно эти требования начали перерастать в истеричный плач.
- Искра, что ты ревешь?! Все, у меня нет сил. Я больше так не могу. Как же все это достало! Хватит! Хватит! Хватит! Хватит ныть, хватит орать, хватит мусорить! Это невыносимо! Что ты все плачешь? Что ты все требуешь? Почему нельзя спокойно взять и собраться? Почему ты вечно что-то портишь и ломаешь? Я так больше не могу!
Орнелла кричала. Кричала надрывисто и громко. Обрушивала свой заливистый крик на маленькую девочку, испуганно смотревшую на свою маму. Ей было страшно. Ей было непонятно. Мама, олицетворение мира и надёжности, пылала огнём раздражения и злости. Мама, которая уберегала ее от любых внешних нападок, сейчас сама не неё и нападала. Мама, которой она безоговорочно доверяла осознание самой себя, сейчас ее критиковала, ругала и принижала. Искре было жутко. Ей было боязно. Ей было больно.
Она ещё больше заливалась бессильными слезами, а мама все больше продолжала кричать. В конечном итоге, Орнелла резко схватила ее, начала трясти и казалось бы вот-вот не сдержит себя, чтобы ударить дочь. Но она вовремя остановилась. Сумела осознать этот порыв. Сумела поймать его, не дав ему реализоваться. Она замерла. Начала изучать свои чувства.
Господи, да если бы кто-то много лет назад сказал, что она будет раздражаться на своего ребёнка, она бы рассмеялась ему в лицо. Что она будет кричать на своего ребёнка, она бы негодовала. Что она захочет ударить своего ребёнка, она бы безумно оскорбилась.
А сейчас все это происходит с ней. Сейчас она раздражается. Сейчас она кричит. Сейчас она еле сдержала порыв, чтобы не причинить своему ребёнку боль.
Она крепко прижала Искру к груди и заплакала. Ей было обидно. Ей было жутко. Ей было тягостно. Она винила себя и просила у дочки прощения.
- Маленькая моя, извини. Мама не сдержалась. Я не знаю, что на меня нашло. Извини меня. Мне очень стыдно. Ты не заслуживаешь этого. Ты ни в чем не виновата. Виновата я. Прости. Я сорвалась. Я не выдержала.
Она продолжала горячо обнимать дочь и раскаиваться. Она надеялась, что дочка ее простит. Что сможет ее простить.
Девочка постепенно успокаивалась. Она уткнулась лицом в мамину шею и неподвижно смотрела в пустоту. Ей было тяжело выдерживать свои эмоции, а сейчас пришлось противостоять эмоциям и своей мамы. Она пока не осознавала до конца, что произошло.
Орнелла с дочкой долго сидели, прижавшись друг к другу, и молчали. Не произнося ни слова. Они обе старались пережить произошедшую ситуацию.
Орнелла поймала себя на мысли, что ещё 5 минут назад считала себя ослабленной и пустой. У неё не было сил на уговоры дочери. А прошло одно мгновение и вот она уже отчаянно трясёт дочь и яростно кричит. Резко делает взмах руки. И силы находятся. Силы есть. На отчаяние, ярость и резкость. На агрессию и гнев.
Ещё 5 минут назад она считала себя жертвой, а сейчас была всевластно над судьбой целого человека. Целого мира. Целой вселенной.
Она удивлялась своим мгновенным парадоксальным изменениям и ещё крепче прижимала дочь к груди.