— Ну это их дело, сочли в полиции. На том и порешили. Дела уголовного возбуждать не стали. Прошло десять лет, улица застроилась и застройщик подал в суд на то, чтобы этот участок с домом, в виду его бесхозности и запустения, был передан ему. Суд они выиграли, ведь земля была в аренде. Ну и потом менялись хозяева, ничего интересного: вдовица какая-то, потом учитель с семьей местный, потом какой-то инженер, ну и так далее, пока ты его не купил.
— М-да! Исчезновение Сидоровых очень подозрительное, — произнес Смирнов.
— Я тоже решил, что все связано именно с ними! И второй вопрос возник у меня, — кивнул старый следователь, — а почему этот пожар случился именно сейчас? Не раньше, а именно сейчас? Почему нужно было сжечь дом вместе с жильцами? Почему нельзя было дать им выбежать на улицу?
— Действительно, почему и зачем? — задумался доктор.
— Рассказываю дальше. Я спросил чинуш из архива, а кто-то испрашивал эту папку до меня? И представь себе, был такой запрос! Он спрашивал, кто владелец дома сейчас? И догадайся, кто был человек, который затребовал эту информацию?
— Неужели сегодняшний гость? Как его? Купец Первой Гильдии Горшков Аристарх Пантелеймонович? — наугад сказал доктор.
— Именно он! Причем затребовал он эту информацию за две недели до пожара. Стал я выяснять, кто он таков и откуда? И знаешь что?
— Что?
— Он появился в городишке за месяц до пожара. Остановился в гостинице. Там мне дали все его данные из книги регистрации. По паспорту ему пятьдесят шесть лет, родом из Сибири. Там у него торговое дело. Сюда приехал налаживать торговые связи. Якобы.
— Почему якобы? — удивился Смирнов.
— Я переговорил с местными купцами. Все в один голос сказали, что такой с ними не встречался и не говорил. Да и о чем? Тут все живут с контрабанды. Чем он тут собрался торговать? Но не это самое интересное в его личности, как оказалось!
— Вы сегодня, Казимир Христофорович, полны сюрпризов! — улыбнулся доктор.
— Тому, кто сгубил такие чистые ангельские души как Лидия и Настенька: не жить со мной на одной земле, не ходить со мной по одной почве и не дышать одним воздухом! Надеюсь, Господь всемогущий, в милости своей, простит меня и за мысли эти и за действия! — решительно произнес старик.
— Что Вы имеете ввиду? — не понял Смирнов.
— Ваня, в Российской Империи нет смертной казни за совершенные уголовные преступления. Если мы найдем этих душегубов, максимум что им грозит, так это каторга. И не гарантия, что пожизненная. И то, если мы докажем присяжным факт совершения ими этого злодеяния. Никогда я не думал, что я — слуга закона — скажу такие слова. Но думаю, что нам, Ваня, придется взять свершение правосудия в свои руки!
— Я к этом давно готов, — спокойно ответил доктор.
— Ты — врач, и готов убить человека? — поразился Грановский.
— Это не люди. Люди не способны сжечь молодую женщину и маленького ребенка живьем. Слушать спокойно, как они задыхаются, корчатся от боли и зовут на помощь, и ничего не сделать! Повторюсь! Это не люди! Это бешеные собаки в человеческом теле. Убить их — это долг каждого порядочного гражданина, чтобы очистить общество и обезопасить мирных, ни в чем не повинных людей, от всякой нечисти. А тем особливо — это долг мужа и отца! — твердо ответил вдовец.
Глава 5. Энергетические следы
— Согласен. Я рад, что у нас с тобой одинаковые мысли, — обрадовался Казимир Христофорович, — тогда я продолжаю. Решил я проследить за этим субчиком. И вот, представь себе, иду за этим купцом по улице, а к нему с криком подбегает какой-то пьянчуга и горланит на всю округу:
— Здорово, Козел!
Тот сразу набычился и говорит:
— Какой я тебе козел, рвань подзаборная!
— Брось, Осип, это же я, Бес! Мы с тобой вместе славно тут шалили! А ты потом вдруг исчез, как в воду канул!
— Ты чего брешешь? Не иначе как белены объелся. Не шалил я с тобой, бродяга! На себя и меня посмотри! Где ты и где я? Пошел прочь, прочь пьянчуга, я сейчас городового кликну. Или в ухо дам! Пшел прочь!
Пьяница разочарованно отошел от него, что-то недовольно бубня себе под нос. Я тут же подошел к нему. Потом вытащил и показал ему серебряный рубль. Он сразу оживился и красные от пьянки глаза алчно заблестели.
— Что угодно, господину? — спросил он любезно, с вожделением глядя на монету.
— Господину угодно узнать, кто этот невоспитанный купчина, которые так недостойно обошёлся с тобой, — не растерялся я.
— Обознался я наверное, — вздохнул оборванец, — но так уж он похож на моего дружка старинного! Много лет прошло с тех пор. Не удивительно, что обознался.