— Это что за кабак? — брезгливо спросил доктор, глядя на засаленные столы и неопрятную обстановку внутри.
— Это не кабак, а трактир, — поправил его следователь.
— Да какая разница? — отмахнулся Смирнов.
— Не скажите! — возразил Казимир Христофорович. — Разница есть. Кабак — это место, где только пьют! Трактир — это где пьют и закусывают. Но закуска такая… очень простая: соленые огурцы, капуста и кусочек черного хлеба. Обслуживают их половые. Но трактиры бывают и более добротные. А ресторация — это уже высший класс. Там и кухня приличная, и обстановка хорошая. И работают там официанты.
— Тогда извольте объяснить, что мы тут делаем? Почему не пошли в ресторан?
— У нас тут встреча с Бесом, — пояснил Грановский, — в ресторан его просто-напросто не пустят! Так что потерпите, принимать пищу мы тут точно не будем. Еще отравления нам не хватало. А вот и Бес!
К столу подошел оборванец, от которого разило немытым телом и давно не стиранными вещами. Он снял рваную кепку с головы, и, поклонившись следователю, сказал:
— У меня очень важные вести!
Глава 6. Видение
— Садись, наливай себе и говори! — пригласил его Казимир Христофорович за стол.
— Спасибо, господин. Сразу видно благородного человека и даже не брезгуете со мной сидеть рядом, — и оборванец, сев на табуретку, тут же налил себе рюмку водки и залпом осушил ее.
— Закусывай, — и сыщик подвинул ему тарелку с квашеной капустой и ломтиком ржаного хлеба. Тот жадно схватил немытыми грязными пальцами щепоть капусты и сунул ее в рот. Доктор с трудом сдержал рвотный рефлекс при виде такой антисанитарии.
— Теперь говори, — Грановский с трудом выносил вонь, которой разило от пьянчуги.
— Значится так! — тот вытер пальцы о свою и так без всякой меры грязную и засаленную одежду. — Как Вы приказать мне изволили, я все время за ним следил!
— Он тебя не заметил? — уточнил полицейский.
— Меня? — горько вздохнул бродяжка. — Меня никто не замечает. Кому интересен нищий оборванец. Так вот, большей частью он сидит в гостинице или в ресторации при ней. Я через их витрину его наблюдаю. Один раз вечером вышел в город и пошел в таверну «Старый капитан». Там собирается весь разбойничий люд. Я за ним. Еле меня туда пустили, говорят воняет от меня. Так где мне деньги на баню и одежду новую взять? — и он выразительно посмотрел на своего нанимателя.
— Я тебе сколько денег оставил? — отрезал Грановский. — Там и на баню, и на одежду и даже на сапоги новые хватило бы. Где они?
Глаза пьянчуги суетливо «забегали» по трактиру.
— А я тебе скажу! — усмехнулся Казимир Христофорович. — Ты их пропил! Даже если я тебе сам все куплю, ты и их пропьешь! Верно?
— Правда Ваша, барин. Видно судьба мне такая, под забором сгинуть. Хорошо, что папенька с маменькой до этого не дожили, — всхлипнул пьяной слезой, растирая ее по грязному лицу, спившийся бывший купеческий сын.
— Не ной. Если скажешь что-то важное, я тебе дам «четвертной». И тогда все зависит от тебя, говори дальше, — потребовал старый следователь.
— Благодетель! Всю жизнь молиться за Вас буду! — сразу оживился шпион. — Так вот. Он сел за стол и стал высматривать людей, что там сидели. Дурак! Да разве ж можно в таком месте так делать. Ну натурально, тамошний народ заволновался. Решили, что это соглядатай от фараонов посланный. Подошел к нему Костыль — известный душегуб и убивец. Он на каторге пятнадцать лет оттрубил и вернулся весь больной. Но его общество уважает. И сказал ему Костыль, что ему — купчине этому — тут не рады. И чтобы он шел в другое место.
— А Гончаров что? — с любопытством спросил доктор.
— Тот пытался что-то сказать, но Костыль нож вынул и стал им в своих ногтях ковыряться. А рядом с ним братья Морозовы встали. А эти амбалы одним ударом кулака быка убить могут, уж поверьте. Понял купчина, что ничего у него не выйдет и ушел по тихому. Но вот что еще интересно!
— И что же? — спросил Грановский.
— Мне один местный шепнул, что видел этого же купчину месяц-полтора назад в другой таверне. Он там искал людей для лихого дела. Но его вид не вызвал ни у кого доверия, и он ушел несолоно хлебавши. Все решили, что это провокатор из полиции.
— Это все? — спросил Казимир Христофорович.
— Нет! — торжествующе заявил нищий. — Я нашёл его нору.
— Какую нору? — не понял доктор.