— А Вы разве не работаете на… — и Грановский назвал имя вчерашнего пузатого купца.
— Нет, мы сами по себе! Он нас подрядил! Вы бы, господин, нас напрямую наняли бы, Вам дешевле вышло бы, — пояснил старший бригады.
— Вот жучила! — рассмеялся Казимир Христофорович. — Что значит купчина, своего нигде не упустит. Хорошо, мы об этом еще с тобой поговорим.
— Ладно! Бумаги вижу в порядке! Ребята, начинаем! Что с мусором делаем? Вывозим на свалку, или складируем на участке? — уточнил бригадир.
— Конечно же, вывозим на свалку! — воскликнул Смирнов.
— За это будет отельная оплата, — предупредил старший команды.
— Хорошо, приступайте! — согласился доктор.
И работа закипела. Было видно, что для работников это дело хорошо знакомо и привычно. Они ловко накидывали веревки с крюками на поврежденные пожаром бревна, цепляли их баграми и растаскивали в разные стороны. После чего большие бревна пилили на более мелкие части и грузили на телеги. Те — одна за другой — уезжали и потом возвращались уже пустыми. И все повторялось вновь.
Достаточно быстро рабочие очистили частично обгоревшие деревянные половые доски. В это время на улице показалась пролетка, в которой сидел купец Первой Гильдии Горшков Аристарх Пантелеймонович, или Осип Сидоров, что еще предстояло выяснить.
Увидев его экипаж еще в начале улицы, Смирнов сунул руку в карман, где лежал его револьвер и рванулся было к нему на встречу.
— Иван! — удержал его Грановский. — Прошу тебя, ради Лиды и Настеньки, держи себя в руках. Мы его накажем, может быть даже сегодня. Но не тут и не при свидетелях. Не оскверняй это место его поганой кровью. И как он только узнал, что начались работы по расчистке участка? Не иначе, как наша купчиха работает на две стороны. А с телефоном позвонить в гостиницу пару минут.
— Хорошо, — процедил сквозь стиснутые зубы доктор, — но я отойду. Сами с ним общайтесь, иначе я не сдержусь. И он скрылся в кустах так, чтобы его не было видно, но и одновременно, чтобы он мог все слышать.
Из подъехавшей пролетки выскочил купец, и, хромая на правую ногу, бросился к рабочим с криком:
— Кто разрешил тут работать?!
— А Вы кто, собственно-то будете? — спросил его Казимир Христофорович.
— Я покупатель на этот участок! А Вы? — вернул ему вопрос Горшков.
— Покупатель — это не владелец, — презрительно процедил старый следователь, — а я представитель владельца — Смирнова Ивана Петровича. По его указанию провожу работы по расчистке территории. Возможно, он и хочет Вам продать эту землю, но сначала нужно привести ее в порядок!
— Я и так бы ее купил, без всякого порядка! — зарычал мужик. — А где он сам?
— Отлучился. Что-то ему передать? — поинтересовался старый следователь.
— Я бы хотел переговорить с ним сегодня вечером! Я утрою цену, сели он продаст мне этот участок завтра! Где я его могу найти? — спросил купец взволнованно.
— Он остановился у друзей, это будет неудобно. Скажите лучше, где он сможет Вас найти? — предложил Грановский.
— В гостинице «Париж», спросить купца Горшкова! Я буду ждать его в семь часов вечера в ресторане гостиницы. И не забудьте передать, я утраиваю цену! — с этими словами громила повернулся спиной, захромал к экипажу, сел в него и уехал.
— Чего это ему так приспичило? — спросил Смирнов, выходя из кустов. — Прямо кипятком исходит.
— Видно, совсем близко мы подошли к его тайне скрытой в этом доме или на участке, — усмехнулся полицейский следователь, — ишь и цену утроил! Иван Петрович, — он обратился к другу, ты походи-ка по участку пока рабочие пол не расчистят совсем. Вдруг что и почувствуешь. Не хотелось бы его весь перекапывать.
Так и поступили. Доктор медленно ходил поперечными галсами по участку, но ничего не чувствовал. Грановский сказал ему, что придется, возможно, поработать щупом.
— А это что? — удивился Смирнов.
— Это железный прут привязанный к палке. Им протыкают землю перед собой. Если под землей что-то есть, прут упрется, и, раскопав находку мы поймем, что там лежит, — пояснил следователь полиции. Но это позже.
— Хозяин! — они услышали крик бригадира. — Мы очистили пол. Смотреть будете?
— Идем, — скомандовал Казимир Христофорович, и они вернулись к остаткам дома. От него, по сути, теперь остался только пол.