— Здравствуйте. Вот вам ключ от его четвертой. Там оба места пока свободны: выбирайте любое. Отплытие в шестнадцать. Так что можете оставить вещи и погулять, по городу, если хотите.
— А… Чай? — Ольге очень хотелось есть, и она еще не забыла ненавязчивого железнодорожного сервиса.
— Нет, чай я не подаю. С девяти завтрак. Не забудьте, кстати, пройти в ресторан, — она указала рукой в глубь бесконечного коридора, — вон туда, когда пригласят по радио. А чай, кофе, напитки, бутерброды — круглосуточно в баре.
— Спасибо за исчерпывающую информацию.
— Пожалуйста, — проводница чуть насмешливо улыбнулась ее «ученой» фразе.
Каюта оказалась сравнительно просторной. Иллюминатор, крошечный, если смотреть с причала, на самом деле был довольно большим. Прямо как экран цветного телевизора, если бы экран мог быть круглым.
Ольга Заняла кровать, расположенную чуть ближе к иллюминатору, сбросила надоевшие за дорогу джинсы и, облачившись в махровый халат, снова вышла в коридор.
— Девушка, а душевая работает? — спросила она проводницу.
— Да, конечно. Пятая дверь направо. Ключ от каюты оставьте пока мне: вдруг попутчица появится, пока вы будете в душе.
— Вот, пожалуйста…
Теплая вода смыла довольно въедливый запах железной дороги. Ольга всегда, придя после работы в лаборатории домой, первым делом принимала душ, надолго отдавая свое тело во власть упругих водных струек. Помня старую шутку о том, что ни один приличный парень с девушкой, пахнущей «органикой», встречаться не станет, Ольга очень часто мыла волосы югославским шампунем «День за днем» и не только белый халат, но и всю одежду, в которой работала в лаборатории, держала не в общем шкафу, а в маленьком, встроенном в кладовке.
Ольга надела голубое открытое платье с нежной вышивкой ришелье, удобные изящные босоножки и чуть-чуть подвела глаза.
«Внимание! Пассажиры приглашаются на завтрак!» — вдруг включилось радио.
Ольга взяла сумочку, чтобы не возвращаться, оставила проводнице, предпочитавшей, как выяснилось, чтобы ее называли стюардессой, ключ, и прошла в ресторан. При всем обилии зеркал, фальшивой позолоты, подпотолочных росписей в стиле Спайдерса и Хеда, завтрак был дешевым, общепитовским. Правда, без явного «брака». И омлет, и отбивную приготовили, руководствуясь правилами «скромной» советской кулинарии.
Понемногу свыкаясь с корабельными лабиринтами, Ольга, недолго поплутав, все же вышла к выходу.
Деревянный трап раскачивался под Ольгой почти как пешеходный мостик, по которому ей когда-то случалось переходить карпатскую речку Прут.
Поскольку на узкой наклонной плоскости разминуться было сложновато, два молодых человека с чемоданами, проявляя джентльменскую воспитанность, ждали, когда спустится Ольга.
— Пролетела, как синяя птичка! — заключил коренастый рыжеватый парень с добрыми глазами.
А второй, как Ольга успела заметить, с темно-карими, цвета крепкозаваренного чая глазами, посмотрел на нее как-то грустно, но, словно бы, ее саму и не увидел. Просто ненарочито печальным взглядом удостоил ту часть пространства, сквозь которую прошла девушка.
Туман развеялся. Линия горизонта стала четкой, но не острой, не тонкой: вдали темное море и светлое небо сплетались, словно образуя едва заметную полоску взаимопроникновения. Так воздух играет ворсинками бархата. И девушке вдруг стало понятным расхожее определение «бархатный сезон».
Да, бархатный сезон был близок — кончалась вторая декада августа. Было семнадцатое. Ольга запомнила число, обозначенное в путевке. И по Москве уже, наверное, прогуливались прохладные предосенние сквознячки.
Но здесь, в Одессе, было жарко, и даже мысли о предстоящих холодах казались кощунственными.
Не торопясь, вдыхая влажный морской воздух с легкой примесью портовых запахов, Ольга вышла на набережную.
Знаменитая Потемкинская лестница снизу не впечатляла своей высотой. И девушка легкомысленно решила подняться пешком, но уже через несколько маршей почувствовала, что сделала ошибку нужно было воспользоваться эскалатором. Однако в характере Ольги была и способность превращать неприятности в едва ли не удовольствие.
И она стала использовать каждую ровную площадку между маршами в качестве смотровой, вглядываясь во все более далекую линию горизонта. По обе стороны открывались все новые фрагменты морского пейзажа. Было такое впечатление, словно постепенно раздвигается рама вокруг живописного полотна, не только расширяя площадь обзора, но и увеличивая его глубину.
Ольга долго бродила по бульвару, потом среди старинных классических зданий, не замечая ни названий улиц, ни домов. Ее внимание привлекали главным образом скульптуры: памятники, лепные украшения, запущенные и действующие фонтаны. Увлечение скульптурой было тайной страстью Ольги. Когда-то, в детские годы, она занималась в кружке при дворце пионеров, и изящные пластилиновые фигурки выходили из-под ее пальцев. Но потом стремление к преобразованию пространства воплотилось в мысленные хождения путями молекул, а увлечение скульптурой так и осталось увлечением. Как это часто бывает…