Эта мысль отрезвила Себастьяна. Он испытал отвращение и к этой комнате и к людям, собравшимся здесь. Ему совершенно расхотелось курить опиум, и он направился к двери. Но тут его внимание привлекло нечто такое, отчего по спине пробежал холодок. Длинная прядь волос, свисающая с диванной подушки. Она была слишком длинной, чтобы принадлежать мужчине. Но разве женщины посещают подобные места? Волосы цвета полированной меди… Себастьяна поразила ужасная догадка. Сердце его похолодело. Он знал только одну женщину с таким цветом волос. Но как она могла оказаться в подобном месте?
Женщина неподвижно лежала, отвернувшись к стене. Она была укрыта пледом с яркой вышивкой, и лица ее Себастьян не видел. «Наверное, это все-таки не она», — подумал граф. А с другой стороны, если и она, Себастьяну не должно быть до этого никакого дела, ведь он поклялся никогда не иметь с ней ничего общего. Даже если она решила пуститься во все тяжкие и курить опиум до бесчувствия, его это не касается.
Себастьян понимал, что самым благоразумным выходом из данной ситуации будет повернуться и уйти. Но под влиянием внезапного чувства он подошел к дивану, на котором лежала женщина. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Себастьяна прошиб холодный пот. Неужели это все-таки она? Себастьян не мог и не хотел в это поверить. Нужно уйти отсюда как можно скорее. Но все же он решил удостовериться, что незнакомка, лежащая на диване в беспамятстве, не имеет ничего общего с той медноволосой красавицей, которую он знал. Он склонился над женщиной и откинул плед, которым она была укрыта. Она никак на это не отреагировала и продолжала крепко спать. Себастьян выругался. Он был слишком потрясен и не смог сдержать чувств. Он узнал ее, хотя она очень изменилась со времени последней встречи. Его поразила болезненная бледность женщины и страшная худоба. Ярко-зеленое платье висело на ней, как мешок. Тело было худым и бесплотным. Если бы не синеватая жилка, бившаяся под тонкой, почти прозрачной кожей ее виска, Себастьян решил бы, что она мертва. Он опять выругался. Глаза ее оставались закрыты. Медные пряди волос слиплись от пота. Он коснулся ее руки. Она тоже была влажной. Ее когда-то такая восхитительная молочно-белая кожа теперь была пепельно-серой. Скулы женщины заострились. На щеках играл лихорадочный румянец. Ее прекрасные чувственные губы, на которых когда-то играла восхитительная улыбка, способная свести его с ума, теперь были искажены невыразимой мукой. Хотя она крепко спала, веки ее подрагивали. Внезапно она схватила его за руку, крепко сжала и застонала. Наверное, под воздействием опиума ей снился кошмар. Внешность этой женщины всегда отражала ее настроение. Иногда она выглядела холодной и неприступной. Иногда — простой и немного легкомысленной. Теперь же она выглядела страшно и даже отталкивающе. Она напоминала живой труп.
Казалось, женщина уже стоит одной ногой в могиле. Себастьян встал на колени и почти вплотную приблизил к ней свое лицо. Ее дыхание было едва слышным и прерывистым. Но что же с ней случилось? Как она могла дойти до такого? Он ведь прекрасно знал ее. Она обладала сильным характером. Любила жизнь. Когда они виделись в последний раз, она была несчастна, но не настолько, чтобы так безответственно растрачивать себя и искать утешения в столь опасном пристрастии.
«Это не мое дело», — подумал Себастьян, но не нашел в себе сил повернуться и просто уйти. В душу ему закралось одно ужасное подозрение. Он дотронулся до ее губ кончиками пальцев. Они были сухими и потрескавшимися. Тогда он коснулся губами ее губ. Его подозрения подтвердились. Боже, она не курила опиум, а приняла его внутрь!..
— Кэролайн! — позвал Себастьян и потряс ее за плечо. Но она не проснулась. — Каро!
Он тряс ее за плечо с каждой минутой все настойчивее. Но это не приносило никаких результатов. Себастьян вскочил на ноги и повернулся к поэту, который стоял у низкого столика и деловито набивал опиумом нефритовую курительную трубку.
— Она уже давно находится в таком состоянии? — обратился к нему Себастьян.
Сент-Джон Марне удивленно посмотрел на него и часто заморгал, словно только что проснулся.
— Я не понимаю, о ком вы говорите, — наконец произнес он.
— Я говорю о Кэролайн. Леди Райдер. Неужели сюда часто приходят женщины? Думаю, она единственная женщина, которая бывает здесь. Так что не валяйте дурака и скажите, сколько времени она пребывает в забытьи, — сказал Себастьян. Он уже начал терять терпение.
— Я не знаю… Я не помню… — Аугустус Сент-Джон в задумчивости принялся ерошить свои длинные светлые волосы. — Может быть, два часа. Может быть, три… Не могу сказать точно.