Замедлил шаг, подходя к своему дому. Нелепо появляться пред очи жены, пока не пришел к окончательному решению. Но не топтаться же у всех на виду.
Трамвай, в который вскочил Гребенщиков, даже не взглянув на трафарет, шел в порт. «Вот и прекрасно, там есть где побродить на свободе без риска с кем-нибудь встретиться».
Мягкий вагон мягко постукивает на стыках, мягкий украинский говорок кондукторши. И солнце сентябрьское мягкое. После вчерашнего шторма природа будто усовестилась и притихла. Как ни странно, но все ото вместе взятое, несмотря на полную неясность положения, успокаивает нервы.
Невольно прислушался к шутливым перепалкам кондукторши с пассажирами.
— Граждане, входите веселише, — просит она. И хохочет со всеми, когда в ответ раздается пропитый бас:
— А как это веселише? С пением, чи с танцами, чи с пол-литрой?
— Молодой человек, будьте ласка, возьмите квиточек, — кондукторша подходит к франтовато одетому пареньку.
— У меня сегодня… именины, — невпопад тянет тот, во все глаза рассматривая миловидную мордашку.
— А вы шо, надумали именины в трамвае справлять? — беззлобно рокочет кондукторша и сует парню в карман рубашки билет. — Тогда это мой вам подарунок. Мужчина, — обратилась к прошмыгнувшему мимо нее старичку с тазом в руке, — а вы квиточек?
«Мужчина», «женщина». До чего дикое обращение, — без особого негодования думает Гребенщиков. — Привилось в городе и теперь ничем не вытравишь.
В порту Гребенщиков тоже чувствует себя хорошо. Людей мало — очередной пароход отправляется вечером, — жизнь бурлит только у грузовых причалов. Медленно движутся похожие на гусаков, высоко задравших головы, портальные краны, плывут в воздухе грузы, самые разные и неожиданные. То трактор, то клеть с растревоженными индюками, то широкорогий бык. Беспомощно растопырив ноги, с меланхолическим удивлением взирает он с высоты. Все, каждая мелочь привлекает внимание Гребенщикова, внимание, почти всегда занятое только цехом, и ему кажется, что он давно не соприкасался с этим простым, ненапряженным и бескрайним миром.
Из автомата он звонит жене. Задерживается на работе, обедать не придет. Больше ни о чем говорить с ней не хочется. У них и так Сложновато в семье. Дело не в разнице возраста, которая со временем сказывается все сильнее: ей — тридцать, ему — за пятьдесят, просто у них разные характеры. Белка и бирюк. Дай ей волю — всегда у них были бы гости, всегда была бы на людях. Во время отпуска, на курорте, он позволяет ей это. С ними знакомится, кто хочет, у них бывает, кто хочет. А хотят многие. Не из-за него. К Алле тянутся. Тянутся даже женщины, прощая ей необычайную открытость и естественность и красоту лица, и хорошую фигуру, и самое главное, что женщина редко прощает другой, — живость ума.
Никакой убедительный вариант внезапного ухода из цеха пока не родился, оправдаться перед женой нечем, и Гребенщиков решает пообедать в ресторане морского вокзала. Сколько раз Алла просила его посидеть здесь с ней вечерком. Он всегда отказывал — а вдруг увидят свои, заводские, что он, как все, ходит в ресторан, как все, ест и пьет, даже смеяться умеет, как рядовые смертные. Тогда он сойдет с котурнов. Рухнет ореол таинственности, который он так упорно создавал вокруг себя и которым гордится. К общему удивлению, обнаружится, что он не чужд земных радостей, что просто носит маску недоступности.
Устраивается за столиком на открытой веранде. Отсюда видно море и только море. Легкие солнечно-белые гребешки волн снуют по нему. Долго смотрит вдаль — читал когда-то, что это расслабляет глазные мышцы, позволяет им отдохнуть, — и не торопит официантку с заказом. До вечера или, вернее, до того момента, пока он не обдумает, как убедительно объяснить свой внезапный уход из цеха, времени много. Хотя, впрочем, и догадки и решения иногда возникают, как молния, — мгновенно и неожиданно.
Никогда еще не приходилось Гребенщикову решать такого сложного уравнения с таким количеством неизвестных. Откуда у Троилина взялось столько прыти? Сам он расхрабрился или его подтолкнули? С кем это согласовано в верхах — в совнархозе, в обкоме? И согласовано ли? Мозг подсказывал, что согласовано, сердце это отвергало. Отменят или не отменят приказ директора? Если нет, то какую работу ему предложат? Убежище для предпенсионеров — технический отдел? Спасибо! А если все же придется переехать? Куда? Почти во всех мартеновских цехах работают молодые инженеры и, как ни досадно, справляются с делом. Могут предложить главным инженером в какую-нибудь Синячиху, где одна мартеновская печушка на пятьдесят тонн да старушка-доменка. И двадцать километров узкоколейки до районного города. А развлечения — рыбалка, охота и водка, к чему он никакого пристрастия не имеет. Показывай свою техническую эрудицию, Гребенщиков!