Но я ничего еще, даром, что по паспорту вторая половина от сотни началась, я еще вполне ого-го! А уж у теплой стенки… ладно, ладно, проехали тему моего возраста, это мое богатство, делиться ни с кем не буду. Сами дорастайте и своим гордитесь.
Такси поймали, ну и поехали на эту встречу. До Тель-Авива нам минут десять на машине. Вечером пробок на улицах уже нет, с ветерком домчались.
Приехали мы в Тель-Авив. В любимом кафе столик заняли, пиво мое любимое, «Корону», заказали. Сидим, пивом балуемся, мексиканским изобилием закусываем. Люблю я эти чурросы и чорритосы всевозможные. Едим. Пьем. Ждем. И тут к столику мой очень хороший знакомый подходит, Хаим Шеймович, дружеская подпольная кличка Шельмович. А он-то тут что делает? Как бы встрече не помешал, неудобно давно не виденному приятелю говорить: "Извини, дорогой, у меня тут встреча, а ты это, типа, мешаешь". Нет, сказать ничего против не могу, мужик он замечательный. Высокий полицейский чин, специалист по огнестрелу. Эксперт.
Прям, как доска мореная и так же несгибаем. Правда, с недавнего времени в отставке. Что-то не то сказал он вышестоящим, кажется. Не знаю точно, что там за история была и чем он сейчас занимается. Как-то в последнее время не до него было. Дела, знаете ли, хлопоты, суета.
Подошел, попросил разрешения за столик присесть.
- Мира, дорогая, сто лет, сто зим. Я тут присяду, ежели не помешаю...
Вежливый, тырым-пырым... Только я решила вслух удивиться такому нашему совпадению в одном кафе, как Хаим уселся на стульчик, пододвинулся к столу, и Лексу, как старому приятелю, так панибратски выдает на англицкой мове:
- Ну, че, парняга, вы там решили уже, едете? Или как? Матери рассказали уже или она еще не в курсе?
Вот тут у меня в голове и щелкнуло. Он-то, Шельма Хаимовская, до сих пор уверен, что я по-англицки ну ни слова не понимаю... ах, ты ж зараза старая. Ах, ты ж сволота из болота... так теперь друзей подставляют высшие полицчины в отставке, резинка ты штопанная, да я тебя... ну я тебя!
- Так это ты? Ты, - говорю, - Шельмович, падлюка, за моей спиной детей моих непонятно куда агитируешь? Не стыдно тебе, Хаим, обиженной матери в глаза смотреть? А? Чего мнешься? Ке те паса? Пердисте нумеро де ми телефоно, амиго мио? Олвидасте де ми? Ке ме мирас аси? Тодавия креес, ке но ентиендо инглес? А, омбре чингао... темато, ихо де пута...
Сижу, тихо шиплю на него, зверею просто, вилку из руки в руку перекладываю. Хаим глаза вытаращил, на меня уставился. Конспиратор, млин. Лекс, засранец, на мою тираду захихикал, потом сказал, что у него тут же в зале друзья сидят, он типа, пойдет с ними пожурчит, а мы без него пообщаемся. Главное - при людях не подраться. Ага, щас, стану я пачкаться... я его, Шельмовича-поганца, морально сейчас закопаю… прямо тут. А еще друг... что же он врагам тогда подсиропить способен?
- Выкладывай, - говорю злобно,- выкладывай, сангре дель диабло, вирис псело, что я тебе такого плохого сделала, что ты меня так подставляешь?
- Мирочка, ну когда ты меня по-испански кроешь, я хоть понимаю, но грузинский мат мне не понять ну никак...
- Ты не о том думаешь, красавчик. Тебе сейчас надо мне все объяснить, и по возможности быстро, иначе я за себя не отвечаю. Вспомни, сколько интересного о твоей жизни может узнать твоя супруга, мамзер ты, хитровытянутый...
- Эх, Мира... да чтобы мои похождения были сейчас ее самой страшной заботой. Я сам бы ей рассказал... у Шая моего проблемы серьезные, и надо ему отсюда ноги делать. А как валить из страны, если в Бен-Гурионе сразу схватят? Вот мне и предложили по старой дружбе поработать в одной конторе, которая занимается, ну скажем, перевозками вдаль. И сына моего туда отправить. С твоими поедет вместе.
- Хорошо, у сына твоего проблемы, сочувствую. А мои-то дети тебе на что жаловались? Что ты из-под них хочешь? Зачем моих детей втравливаешь? За компанию? Ты сам-то понимаешь, куда их отправляешь?
Тут Хаим на меня так странно посмотрел, я аж вилку на стол уронила.
- Ты что, родная моя, не в курсе?
- В курсе чего? В курсе чего я должна быть? Шельмович, не дурей. У нас проблем нету, кроме денег этих. А деньги не проблема. Говори уже! Ну!